Субботний вечер в casa[44] Доннелли напоминал мне серию книг «Выбери себе приключение», которую я целых две недели читала в первом классе. Взойти на борт неизвестного космического корабля или остаться исследовать таинственную планету? Стоит ли скрыться в пещере, проникнуть через люк на подводную лодку или тайком пробраться на склад оружия в замке? Можно было самой выбирать себе судьбу.

Родители Джейса уехали в Кабо, а их дом предложил варианты на выбор, кажется, четверти старшеклассников школы Джефферсона. Пока Марисоль была в туалете, я потихоньку бродила по дому. В каждой комнате был свой антураж. И везде висело одно и то же объявление: «Уважай чужое имущество. Не надо ничего ломать, не надо ничего проливать, не надо здесь блевать».

Задержавшись в дверях кухни, я немного понаблюдала за игрой с употреблением виски с сахаром и специями и с засовыванием сырных мини-крекеров кому-то в рот – в общем, с совершенно непонятными мне правилами. Участники, похоже, были в полном восторге.

Гостиную превратили в центр социальных сетей. Все с телефонами в руках сидели в «Инстаграме». Говорили тихо. Сделанная на заказ система освещения излучала неяркий теплый свет с золотистым подтоном, и селфи выходили как будто сразу пропущенные через фильтры. На огромных креслах и диванах с вельветовой обивкой девчонки, перекинув ноги в ботильонах через подлокотники, полулежа позировали для фото. Одни были в топах с бретелькой через шею, другие – в облегающих платьях, и все походили на больших кошек в зоопарке.

Здесь меня и нашла Марисоль.

– Я тут на улицу выглянула, – щелкнув жвачкой, сказала она. Жвачка была коричная. – Робби и ребята из его дискуссионного клуба решили прыгать с навеса над грилем в глубокую часть бассейна.

Я поморщилась, услышав тихий всплеск воды и возгласы одобрения, которые заглушили звучавшую по всему дому меланхоличную импровизацию.

– Бр-р, – сказала я. Ноябрь же.

– Ты забыла, что мы дома у Джейса. Здесь есть портативные обогреватели на заднем дворе и грот с джакузи, а температура воды в бассейне – чуть ниже, чем в вулкане. Ничего с ними не случится. Если только кто-нибудь голову себе не разобьет.

У меня вырвался короткий смешок, и тут в черной сумочке через плечо, которую я одолжила у Марисоль, зажужжал мобильник. В КНЦ, или кошельке на цепочке, как она ее называла, помещались водительские права, несколько денежных купюр, ключи, блеск для губ и мобильный. Даже для суперобложки с книги места там не было. Сегодня я впервые вышла из дома без романа.

Марисоль расплылась в улыбке:

– Читай давай, Ди. Он уже здесь, да?

Раскрыв сумочку, я пробежала сообщение глазами:

– На заднем дворе. Как ты думаешь, Лондон придет?

Марисоль отвела меня подальше, чтобы вывести из зоны «Подслушал и рассказал».

– Пока я ее не видела, но будь готова. Лондон не из тех, кто оставит без внимания вечеринку и всех своих друзей лишь потому, что хозяин дома и ее бывший – не разлей вода. – Марисоль наклонилась ко мне. – Слушай, я тут слышала, что она уже оставила это в прошлом, так что вряд ли будет сидеть дома, обклеивая кувшины для сбора своих слез его старыми любовными письмами.

Закусив щеку, я опять обвела комнату глазами:

– Все равно как-то неловко. Действительно очень неловко. У меня как бы опыта совсем нет, не забыла?

Марисоль притворно надула губы:

– Que preciosa[45]. Наша девочка стала совсем взрослая. – Она разгладила вырез моего облегающего кремового свитера с открытым плечом. – А как умопомрачительно в этом венце творения смотрится твоя грудь!

Мой лифчик без бретелек занял все мои мысли, и я ничего не ответила на ее замечание.

– Нет. Опыта. Я еще даже не целовалась с ним.

– Я бы знала, если бы ты поцеловалась. Ты поцелуешься, когда разберешься сама с собой. – Она взбила пляжные волны у меня на голове, которые сама же завила, и развернула мое негнущееся тело в сторону выхода во двор. – Я буду здесь пока. А теперь иди туда и забудь про Лондон.

И я пошла. Сообщение Эшера вело меня к чаше для костра. Мне пришлось обойти по периметру бассейн, где ребята, напрыгавшись в воду, теперь плавали на огромных надувных матрасах, черепахах и лебедях. Меня охватила дрожь от одного их вида, но тут я заметила Эшера. Он сидел за языками пламени, плясавшими над бетонным столом. Заметив меня, Эшер подался вперед, его глаза расширились, а улыбка засияла ярче звезд. Все мое тело снова накрыло волной дрожи, но была она совсем другой.

Я устроилась рядом с ним. Тодд Блэкторн, активно жестикулируя, развлекал собравшихся у огня.

– Тодд рассказывает о поездке в Глэмис, – наклонившись ко мне, прошептал Эшер.

– Это где пустыня и песчаные дюны? – уточнила я.

Эшер кивнул, пощекотав мне плечо растрепавшимися волосами.

– Говорит, что видел там какое-то паранормальное явление и до сих пор в себя не пришел. Кстати, ты классно выглядишь.

У меня открылся было рот, готовый выдать тираду про «Спасибо, Марисоль сделала мне прическу, накрасила, вспомнила про мои высокие черные сапоги, а свитер продавался со скидкой. А ты тоже выглядишь потрясающе, и пахнет от тебя древесной корой, мятой и горячим душем». Но я успела отредактировать сама себя, перечеркнув все жирной линией:

– Спасибо. Ты тоже.

Эшер полуобнял меня левой рукой и, отвечая на мою улыбку, притянул к себе. После ужина или кофе мы уже не раз сидели обнявшись. Но сейчас все было совсем по-другому. Мы были у всех на глазах, что поднимало градус реальности. Сегодня Эшер пришел в серой фланелевой рубашке, похожей на ту, в которой он был на вечеринке у Брин. Только теперь эта рубашка щекотала мою шею, а не мое воображение.

– Тодд, да это все твой брат, – размахивая фиолетовым гипсом, сказала Алисса. – Тот, кто сложил возле палатки картинку из твоих вещей, никаким привидением не был.

– Был, клянусь, – возражал Тодд, демонстрируя как доказательство фото на мобильнике, которое с моего места было не разобрать. – Кэйда всю ночь не было. Потом он наглотался «Никуила»[46], и мы завалились спать.