Я не пускала людей в свой дом. И сейчас принять этот маленький символ – означало пустить Эшера Флита в свою жизнь. Что его там ждет? Я не знала, и от этого сиявшее у меня на ладони серебро потускнело. Я просто не знала, кем я была в отрыве от хлама своей жизни и от книг, стоявших вдоль моих стен.

Но так как это был Эшер Флит, я хотела рискнуть.

– Я тоже здесь, – сказала я. – Несмотря на все рассказанное тебе у Джейса и все вытекающее из этого. Я… здесь.

Тень улыбки скользнула по лицу Эшера.

– Хорошо. Даже больше чем хорошо. Итак, давай перемотаем немного назад и не будем торопиться? – Он кивнул в направлении «Желтого пера». – Узнаем друг друга получше, ты – меня, а я – тебя, и без твоего ворчливого босса у нас за спиной?

Он и правда все понимал. Верхняя половина туловища у меня расслабилась.

– Это было бы неплохо.

– Слышал, что можно даже ходить в кафе, пить кофе или чай… И сидеть. На настоящих стульях. – Эшер поднял бровь. – Если повезет, удастся попробовать отличную выпечку на настоящих тарелках.

– Ты же не ешь сладкую выпечку.

– Да, только на днях рождения, но там ведь есть и фруктовый салат.

Я засмеялась, он сжал мою руку:

– Сегодня я здесь допоздна, но как насчет завтра? Можно пойти на разведку в новое кафе на Тридцатой, где готовят поке[43], и просто…

И просто. Я могла просто. Это я могла. Я скользнула взглядом по кирпичной стене. Там, метрах в десяти отсюда, мы несколько недель назад стояли, прижавшись друг к другу.

Эшер взял из моих пальцев желудь:

– А насчет этого… – Он указал на ту же кирпичную стену. – Я много раз представлял, как целую тебя, но ни разу в моих мечтах мы не целовались здесь, в проулке, среди всякого хлама. Откуда выходишь пропахший жиром «Цыплят Чарли», не попробовав самих «Цыплят Чарли».

Сердце ушло в пятки, но, сама не знаю как, я смогла ответить:

– То есть воспоминание о том, как мы перехитрили кандидата на получение охранительного ордера, было одним из… многих? – Боже, про меня думали. И думали много.

Он усмехнулся:

– Определенно да. – Он посмотрел мне прямо в глаза. – То есть я, конечно, допускаю, что мог бы абстрагироваться от окружения, но… нет. Пока нет. – Он вложил желудь мне в ладонь и закрыл ее, улыбнувшись. – Он твой. Храни его, и, когда будешь готова, мы к этому вернемся.

Я жила в доме с семью тостерами, но для лежавшего у меня в кармане амулета не смогла найти обыкновенной цепочки. На стойке прожужжал мобильник, и мне пришлось отложить бутерброд с индейкой, вечерний вариант.

Ответ я набирала по пути в свою комнату. С тех пор как мама вторглась в мое пространство, сердце сжималось каждый раз, когда я сюда входила, и я ничего не могла с этим поделать. Я ожидала снова увидеть картонную коробку, но на полу было так же пусто, как и утром. Я выдохнула и нажала «Отправить».

Я перечитала это трижды, роясь у себя в шкафу. Я понятия не имела, о какой блузке идет речь.

И вскоре мне пришло фото. Марисоль не только сфоткала меня в хлопчатобумажной блузке с рюшами в примерочной «Ти-Джей-Макс» и сохранила фото, но и знала, где его найти.

Полагаясь на фото, я снова полезла шкаф и наконец между розовой водолазкой, которую терпеть не могла, и ужасной футболкой, которую нам с Марисоль бесплатно всучили на каком-то ужасном инди-концерте, нашла блузку с коротким рукавом. Я встряхнула воздушный хлопок.

Это сообщение я пробежала глазами бессчетное количество раз. Слева направо и справа налево, проговаривая фразу про себя и жалея о том, что нет огней взлетной полосы, которые указали бы мне ее смысл. Услышав, как хлопнула входная дверь, я убрала мобильник.

Когда я вернулась в кухоньку, мама уже принялась сооружать свой бутерброд. После приветствий, положенного обмена любезностями и да, у меня все нормально и у тебя тоже все нормально – нормально, все было нормально – я доела остатки ужина и постаралась, чтобы следующая фраза прозвучала… нормально.

– Нет ли у тебя лишней цепочки, которую ты не носишь? – Щеки у меня горели. – Я бы одолжила?.. Или даже взяла себе?.. – Головы я не поднимала, сидела, уставившись на корочку цельнозернового хлеба и свой браслет с подвесками на океанскую тему.

– Хм. – Мама ушла в свою комнату и вернулась через пару минут. – Эта отлично будет сочетаться с сердечком Марисоль. – Она протягивала мне тонкую золотую цепочку, хрупкие звенья волной ниспадали с ее пальцев. – В последнее время в нашем ювелирном отделе такие цепочки хорошо продаются. Еще недавно были популярны толстые, броские ожерелья. А теперь в моде – изящество и многослойность.

Я мысленно сказала спасибо «Мэйсиз» и накопительству, а потом вслух поблагодарила маму.

– Она идеальна, – добавила я, принимая цепочку. Я сразу поняла, что это чистое золото, а не позолота и не еще что-нибудь такое, от чего позеленеет шея. – Я никогда не видела ее на тебе.

Мама пожала плечами, но лицо осталось бесстрастным.

– Она много лет пролежала у меня в шкатулке.

Зажав золото в кулаке, я не могла отогнать от себя одну мысль. Не могло этого быть. Не могла эта цепочка быть подарком моего отца. Из-за него мама избавилась от целой библиотеки. И сохранила украшение?..