«Специально, что ли, выбрала момент, чтоб свалить? Знала ведь, что я заставлю отзваниваться каждые три часа, если опять удумает ехать одна автостопом».

Руслан боялся за сестру. Не только теперь, но вообще каждый раз, когда она отправлялась в путешествие. Ему постоянно казалось, что Кристину могут обидеть…

Что это произойдет снова.

Перед глазами пронесся родительский дом. Покосившийся пятистенок, двор, туалет на улице. Бездыханное тело отца с пробитой головой. Кровь, перемешанная с грязью.

Руслан невольно коснулся запястья. Провел пальцем по черным полосам татуировки – два параллельных меча, выбитых на коже.

«Если кто-то посмел тебя тронуть, мы найдем его. Обещаю. Найдем вместе. И сделаем то, что делали однажды – когда были еще детьми».

Один за другим далекие образы вспыхивали в памяти. Ночь. Звездное небо. Окровавленный молоток. Тело отца, похожее на огромную куклу. Красная вода в железном тазу.

Руслан прикусил губу и вновь провел пальцами по татуировке.

Близняшки с зарей на руках. Так они с сестрой называли себя.

Автобус трясся, гремел и подпрыгивал на каждой кочке. Гравий летел из-под колес. Бил по железному днищу и отскакивал в окно, к которому прилип Руслан. За грязными стеклами проплывали сосны. Высокие, старые, жавшиеся вплотную к обочине. Точь-в-точь как на фотографии сестры. Сомнений не оставалось: это та самая дорога, по которой ехала Крис.

Километр за километром автобус катился по гравийке. Время от времени сворачивал в попутные деревни, стоял там минуту и, хлопнув дверьми, ехал дальше. Прокручивая в голове беспокойные мысли, Руслан не заметил, как все пассажиры вышли на остановках. Он остался в салоне один.

И вдруг увидел, как за окном мелькнул синий прямоугольник.

«ВОРОБЬИНАЯ».

На дорожном знаке вновь сидели они – черногрудые птицы. Автобус быстро пронесся мимо, но Руслан готов был поклясться: среди воробьев он различил того самого – с белым пером в крыле.

Под сердцем неприятно защекотало. Пронеслась в голове малодушная мысль: бросить все, не выходить на конечной, а купить билет и тут же уехать с водителем обратно. Чем глубже в тайгу полз автобус, тем сильнее росла тревога.

«Да что с тобой творится? – одернул себя Руслан. – Птиц испугался?»

Заерзав на кресле, он несколько раз глянул в заднее окно, но знак уже скрылся за поворотом.

Через пару минут автобус заглох, прокатился пару метров на холостом ходу и остановился. С шипением открылись двери.

– Выходи! – крикнул водитель. – Приехали!

Руслан перекинул рюкзак через плечо и, вглядываясь в пыльные окна, прошел через салон к выходу. Подойдя к дверям, замер:

– Так это… Тут же лес кругом.

– Ну да, – хмыкнул водила. – В первый раз, что ли? Остановка здесь, а до самой деревни я не езжу. Вон дорога. Не заблудишься.

Он махнул рукой, указав на разбитую колею, теряющуюся среди кустов и высоких сосен. Руслан осторожно спустился по ступеньке автобуса. В нос ударило запахом трав и древесной смолы.

– Я надеюсь, медведей тут нет?

Водитель усмехнулся и промолчал. Затем нажал на кнопку, и двери захлопнулись. Автобус медленно сдал назад, развернулся и уехал.

– Зашибись.

Прикурив сигарету, Руслан еще долго вслушивался, как за деревьями тарахтит разваливающийся «Икарус». В неестественно дикой тишине рычание двигателя было последним напоминанием о том, что в этом лесу бывают и другие люди. Затем шум стих, и Руслан остался наедине с тайгой.

– Ну что ж, – выдохнул он. – Пойдем… Отыщем русское колдовство.

Перекинув вторую лямку рюкзака через плечо, парень бросил окурок, затушил его ботинком и зашагал вперед по лесной дороге. Он шел медленно и больше смотрел вниз, чем по сторонам, стараясь не подвернуть ногу на кочках. Над головой раскачивались и скрипели иссохшие ветви сосен. В глаза лезла мошка. Насекомые вгрызались в шею, уши, ладони. Руслан матерился и то и дело бил себя ладонью, размазывая кровавые разводы по коже.

Глядя под ноги, он не заметил, в какой момент его окружили. Только почувствовав холодный взгляд, поднял голову и увидел, что за ним наблюдают. Из кустов смотрели темные, по-человечьи умные глаза.

Мелькнула тень справа. Затем еще одна.

Руслан замер.

– Твою мать.

Сердце пропустило удар, когда показалось, что эти облезлые тощие твари, обступающие со всех сторон, – волчья стая. И лишь после того, как первая волна страха прокатилась по телу, Руслан понял: это просто бродячие псы.

Голодные псы.

«Одно другого не лучше».

Собаки не лаяли и не рычали. Они медленно и беззвучно окружали Руслана, осторожно переступая с лапы на лапу. Псы водили носами, щурились, дергали ушами, словно пытаясь поймать каждое его движение.

– Пшли вон! – крикнул Руслан и замахнулся рукой.

Псы даже не шелохнулись. Тогда он наклонился, чтобы поднять валявшийся на дороге камень, и в этот момент сзади зашуршала трава, мелькнуло черное пятно. Ногу дернуло острой болью.

Руслан упал, выматерился и тут же вскочил обратно. Скинув рюкзак, перехватил его за лямку и с размаху ударил по вцепившейся собаке. Псина заскулила, но не отпустила ногу. Парень вскрикнул от боли, ударил еще раз.

Что-то хрустнуло. Клыки разжались. Ослепленный от боли, Руслан успел увидеть, как джинсы пропитались красным, и тут же поднял взгляд. Со всех сторон бежали другие псы.

На секунду померещилось, будто они не касаются земли лапами. Будто скользят по воздуху. Громко заорав, Руслан взмахнул перед собой рюкзаком. Собаки замерли, не добежав пару метров. Отступили на пару шагов. И застыли будто вкопанные.

Руслан подавился собственным криком. Он инстинктивно отшагнул назад, хоть и знал, что так делать нельзя. Он знал: стоит уступить метр – и псы почувствуют слабость, кинутся, растерзают.

Но псы не кинулись. Окаменевшие, они сидели неподвижно, обступив полукругом, и словно заколдованные смотрели в одну точку – в глубину леса, откуда доносился свист.

Руслан обернулся. Там, за пригорком, заросшим папоротником, кто-то насвистывал знакомую мелодию. Позабытые образы шевельнулись в памяти, будто Руслан уже слышал однажды этот мотив – давным-давно в детстве. Звук приближался. Разлетался по тайге эхом. Собаки, секунду назад готовые растерзать парня в клочья, теперь сидели, поджав хвосты.

За листьями папоротника мелькнули распущенные пшеничные волосы.

«Крис!» – вспыхнула мысль.

Но это была не сестра. Женщина, вышедшая из-за пригорка, оказалась гораздо старше Кристины – лет сорока на вид. Морщинки выдавали возраст, как и впалые щеки и чуть дряблая шея. И только темные, словно у цыганки, глаза выглядели так, будто их не коснулись годы. «Словно украденные», – подумал Руслан и почувствовал странный холодок в животе.