Жордар остался сидеть за столом, обдумывая, что ему делать. Ситуация была довольно неприятной. Итак, что имеется в наличии? Три тысячи наемников, собранных за это время. Три тысячи солдат Амунского, собранных из крепостей вельможи, – выгребли все, что могли. Итого шесть тысяч. Пятьсот бойцов испаса Жордара – разной степени подготовленности. По-настоящему подготовлены около ста пятидесяти шатриев. Остальные находятся в процессе обучения. Впрочем, любой, даже не до конца обученный, превосходил по смертоносным умениям солдата регулярной армии раза в три. Пять атроков – не таких сильных, как Жордар, но… это демонологи, способные метать заклинания. Дворец напоминает крепость. И, в сущности, крепостью и является. Войти в него непросто. Потери нападающих составят не менее чем один к пяти. А с атроками – вообще невозможно предсказать потери врага.

Теперь – что со стороны врага. Корпус. Страшная сила. Если в поле… В стенах дворца их выучка, умение бесполезны. Тут наемники с ними наравне. Что еще? Конники? Само собой – глупо. Стрелки, да. От стрелков можно укрыться за зубьями стены. Дальше – пехота. Ее в десять раз больше, чем у войск Амунского. Однако не надо забывать про атроков Жордара. Их атроки опасны, да. Но чтобы ударить по массе войск Амунского, надо забраться на стену. Кроме того, кто мешает поставить защитное заклинание по верху стены? Этого хватит, чтобы отбить демонов.

Силы примерно равны. И если Хеверад и может победить, то такой ценой, что она будет слишком велика. Угробить Корпус он вряд ли решится. А придется – когда на стенах перемелются пехотинцы и будет введен резерв. Запасов дворца хватит на годы: подвалы полны продуктов, емкости заполнены водой, дожди сейчас не редкость. Гонцы Амунского уже помчались к его союзникам, обещая им блага, место возле императора, чины и ранги. Если все получится как надо – ударят в спину армии Хеверада.

Драка может быть потрясающей. Такой давно не было в Замаре. Только вот доводить до нее не надо. Нужно предложить Хевераду много, очень много, и он продаст своих союзников, отведет войска. Или убить генерала. Это трудно, но возможно. Если убрать Хеверада – вся пирамида рассыплется. Эта армия держится на авторитете генерала. Скорее всего, нужно разрешить ситуацию именно так: нет Хеверада – нет проблемы. А с этой сучкой можно разобраться потом. Травить их, как крыс! Убивать! Жечь!

Слава богам, маги принципиально не участвуют в политических дрязгах, у них даже в уставе агары это записано. Предусмотрительно. И хорошо.

Жордар поднялся, вышел в коридор и пружинистым, легким шагом пошел в сторону кабинета Амунского. Сколько он ждал этого момента! Как к нему готовился! В тени вельможи, постоянно наращивая силу без возможности ее применить. Ударить можно только один раз, и никак иначе. Да, эта дрянь снова подпортила им «суп», который они варили вместе с Гирсосом, – Жордар сейчас не был вполне готов к тому, чтобы вступить в открытое столкновение с испасом и взять власть в свои руки, но… вышло все равно хорошо. Сыграли на руку Амунскому, и самое главное – ему, Жордару. Рядом с королем он достиг бы небывалых высот. Он бы правил страной – из тени, карая и милуя по своей воле. Но все впереди, теперь бы только снять осаду и утихомирить армию…

– Ну что, мой верный слуга, как наши дела? – Гирсос удобно полулежал на диванчике и дымил палочкой мазиса.

Жордар поклонился, уперевшись взглядом в пол, и, скрывая усмешку, доложил:

– Мы окружены. Корпус Хеверада, пехота, стрелки – все, как положено. Как я и говорил. Ждем ответа от наших союзников. Почтовые голуби гонцам выданы.

– А если они поставят стенобитные машины? – обеспокоился Гирсос. – Разобьют стены?

– Стены крепкие, стенобитных машин, способных разбить стену одним булыжником, здесь нет, – доложил Жордар, – кроме того, мои маги уничтожат тех, кто обслуживает машины, раньше, чем они сумеют настроить выстрел. Время работает на нас, господин Амунский. Подойдет подкрепление, мы снимем осаду. А вас коронуем. И все будет так, как вы хотели.

– Это хорошо. Это славно, – довольно улыбнулся вельможа и, расслабившись, прикрыл глаза. На его благородном челе выступили капельки пота – мазис сжигал изнутри, впитываясь в организм.

Сейчас Амунскому было очень хорошо.

* * *

Перед глазами проплывала вся жизнь. Вот она девчонкой бегает по двору, и ей хорошо… солнце греет, птички поют… упала, из глаз искры, плачет.

Бежит отец, поднимает, поет какую-то песенку и смеется. И они смеются вместе…

Где он, папка? Почему все это время она вспоминала о нем лишь случайно, отбросив, как ненужную вещь? Он бы никогда так не сделал, никогда! И пусть он не настоящий отец – он лучше настоящего отца! Жив ли он? Что делает сейчас? Опять печет свои пирожные?

Как хорошо в лавке – пахнет сдобой, пряностями… с кухни доносятся голоса рабочих, которые привезли муку и сахар. Смеются…

Ты не знаешь, как счастлива, пока не теряешь этого счастья!

Зачем ей трон? Зачем ей власть? Что даст ей власть? Горе, страдание, зависть и злобу окружающих, и ни одной родной души рядом…

Нед, милый Нед! Как его не хватает! Как она тоскует по нему! В нем воплотились свобода, счастье, радость жизни. Теперь ее удел – полутемная комната, медный горшок и скудная еда, которую она подбирает до последней крошки, хотя есть вовсе не хочется. Нужно поддерживать силы, иначе…

А что иначе? Разве отсюда спасешься? С цепью на ноге, прикованная, как цепная собака. Рабыня. Вот кто она. Раньше никогда не понимала участи рабов – ну, рабы и рабы. Боги их наказали. В следующем перерождении станут, может быть, господами. Так положено, таков порядок. Кем положено? Кто установил этот порядок?

Дверь загремела, прервав мысли Санды, и она отодвинулась к стене, стараясь прикрыть интимные места. Сколько времени ни находилась голышом, сколько бы ни внедряли ей мысль, что теперь она пропащий человек, животное, ей теперь нечего стыдиться, как всем животным, как рабам, – девушка не могла в это поверить. Все должно закончиться хорошо, и никак иначе. Ведь она не заслужила плохого! Она ни в чем не виновата, чтобы ее так страшно наказывали! Глупышка…

Вошедшие люди в странных свободных балахонах, с мечами в руках – то ли женщины, то ли мужчины – бесстрастно смотрели на пленницу и молчали. Потом один из них, в темно-красном костюме, вышел вперед и стал что-то читать нараспев. Вроде как заклинание. Сердце Санды затрепетало – явно намечались какие-то изменения в ее судьбе! Только вот в какую сторону эти изменения…

Через несколько секунд девушка почувствовала, как цепь на ее ноге потеплела, а еще через несколько мгновений – упала на топчан.

Один из мужчин – по голосу было слышно, что это мужчина, – бросил ей длинный балахон и приказал:

– Надень капюшон на голову, и головы не поднимать. Следовать за нами, по сторонам не смотреть. Сандалии у топчана.

Санда быстро натянула на себя балахон, с облегчением закрываясь от нескромных взглядов, обшаривающих ее с ног до головы, нащупала деревянные сандалии с кожаными завязками, быстро закрепила завязки на лодыжках и выпрямилась.