люди, который может мне даровать свободу, свободу от обета, данного черному мороку, я вцепилась в эту надежду. Когда я узнала о копье судьбы – главном сокровище царицы Мары, вещице своевольной, не подчиняющейся никому, но хранителями которой являются Каменные люди, – я бросилась исполнять желание черного морока. Кигиляхи навечно связаны с островом, который медленно разрушается. Вот тогда я и внушила им, что их может освободить это копьё, может разорвать связь с островом. – Она кивнула на Аякчаану. – Я смогла поместить внучку шамана в тот момент, когда твоя дочь оказалась в переходе по пути домой. Остальное уже вы знаете…

Катя, опасливо оглядываясь на ведьму, достала из-за рукава каменный клинок. Серебристый узор сверкнул бликом солнечного света и будто вздохнул. Катя виновато посмотрела на Мирославу:

– Копьё почему-то появилось в моих руках сразу, как только мы исчезли из тронного зала.

– Значит, не захотело больше служить Маре, – догадался Берендей.

Катя осторожно шагнула вперед и положила кинжал на стол рядом с матерью.

Мирослава, взглянув на нож, покачала головой:

– Хорошо, что хоть показался, а не как прежде… Ведьма Ирмина, – строго проговорила царица. – Ты нарушила Закон. Ради достижения своих целей ты привлекла в мир богов живого человека, ребенка, обманула и заморочила голову Каменным людям, хранителям Путевого камня. Ты нарушила равновесие всех наших миров: мира богов, мира живых людей и мира усопших, впустив в мир людей черный морок и ранив им мою дочь. Тебе должно быть известно, что все Переходы между нашими мирами закрыты не просто так и могут быть распечатаны только особой волшбой?

Ирмина кивнула.

– А также ты не могла не знать, что Каменные люди являются стражниками царицы Мары и попытка их освобождения могла стоить жизни этой девочке и ее деду. Ведала ли это?

Ирмина опять кивнула. Последние краски молодости сошли с ее лица и тела. Перед Макошью теперь стояла сгорбленная старуха.

– Ведьма Ирмина, – царица выпрямилась, облокотилась на стол, – за все твои злодеяния ты будешь наказана. Также и за то, что едва не убила мою дочь.

Ирмина нахмурилась.

– Сначала я была ослеплена жаждой мести, царица, – проговорила она, – я хотела, чтобы Могиня страдала, потеряв все… Потом просто хотела выжить, выбраться из навьего царства, я не смогла отказаться от мечты быть молодой и богатой… Поэтому и пошла на все эти злодеяния. Это моя ошибка, царица… – Она коротко взглянула на Катю, прошелестела: – Но, поверь, для меня никто столько не делал, сколько сделала за одно мгновение твоя дочь. Я готова понести наказание, какое прикажешь.

Макошь встала, дотягиваясь до хрустальной сферы:

– Совет рода решит, какое наказание тебе назначить. – Она тронула сферу. Над ней появился светозар, блеснул сине-желтыми огнями. – Вызови стражников, пусть заберут у меня узницу. Нужно назначить слушание по ее делу.

Вокруг Ирмины образовался серебристый кокон, она стала таять на глазах, но успела прошептать:

– Спасибо, Катя Мирошкина, дочь Макоши и Велеса. Я буду тебя помнить всегда.

И исчезла без следа. Могиня с грустью глядела вслед исчезающей тени сестры.

Макошь первой прервала молчание:

– Волхв Велимудр, Енисея, каково ваше решение – желаете ли вы вернуться к своим прежним жизням?

Енисея взяла за руку Олеба:

– Мы готовы вернуться в любой мир, в котором мы нужны и в котором можем быть вместе. – Она бросила счастливый взгляд на возлюбленного, а он сильнее сжал ее руку.

– А ты, волхв, что молчишь?

– Прошу отправить нас с дочерью домой – без нас пропадет наш народ, нам надо возвращаться. Только… – Он запнулся.

Мирослава выжидающе смотрела на него.

– Ответь, царица, отчего вы нас покинули?

Мирослава встала, подошла к окну.

– Любое чадо рано или поздно вырастает, – начала она, – и его надо отпустить. Так делают птицы, отпуская своих птенцов в большой мир, так поступают звери, рыбы. – Она посмотрела в глаза старика. – Мы слишком долго были рядом с вами. Теперь пришло ваше время найти свой путь.

– А если мы ошибемся?

Мирослава улыбнулась:

– Это уже неважно, волхв. Мы всегда с вами, стоит вам подумать о нас… Даже путь, наполненный ошибками, – это путь. И вы достойно пройдете по нему… – Она взмахнула рукой. – А сейчас ступай!

– Подождите! – Это Олеб выскочил вперед. – Батюшка Велимудр дал мне поручение найти шкуру Золотой Козы, так вот она, – и он протянул волхву небольшой сверток.

Тот принял его дрогнувшей рукой, медленно развязал бечевку. В руки ему скользнула тонкая золотая ткань. Велимудр удивленно рассматривал ее. К нему бросились остальные. Даже Макошь вытянула шею, чтобы лучше рассмотреть.

– Что это?

– Шкура Золотой Козы!

Макошь, рассмотрев вещицу, расхохоталась:

– Ай да леший, ай да хитрец… Сообразительный тебе зятек попался, волхв, – смеялась она от души.

Катя потрогала ткань, посмотрела на Олеба и тоже засмеялась – в руках волхва лежала роскошная поделка: из прекрасно выделанной кожи были сшиты широкие штаны-шаровары, каждый миллиметр которых оказался расшит золотыми нитями.

Работа была проделана настолько тонкая, что даже у волхва не хватило сил обвинить Олеба в жульничестве.

Старик повернулся к Олебу:

– Подарок твой, воистину, стоит целого состояния. – Он нахмурился. – Ты выполнил условия уговора, и мне придется выполнить свое – отдать за тебя мою Енисею.

Голос старика дрогнул, и прозрачная слеза медленно скатилась по морщинистой щеке. Дочь бросилась к нему на грудь:

– Батюшка!

Олеб тоже подошел ближе:

– Я знаю, что никто не сможет заменить тебе погибших сыновей. Но сейчас, перед лицом своих друзей, моей возлюбленной, перед лицом матери Макоши, я клянусь тебе, Велимудр, что буду тебе верным сыном.

Старик привлек его к себе. Прижал голову Олеба к себе и шумно выдохнул.

– Я потерял своих сыновей, боялся, что потеряю и дочь. Но вместо этого обрел и дочь, и сына. Рад, что ты станешь мне сыном, Олеб!

Енисея улыбнулась:

– А я уже боялась, не сговоритесь.

Мирослава усмехнулась:

– Ну, хвала Сварогу, все утряслось. А я уж думала, волхв, придется просить тебя о великодушии!

– Да неужто я от такого молодца откажусь! – воскликнул волхв, утирая непрошеную слезу. – Прости нас, матушка, да пора нам домой! Врата в чертоги Мары негоже оставлять без присмотра…

Енисея взяла за руку Олеба, улыбнулась друзьям, посмотрела на Аякчаану, кивнув ей:

– Внучка шамана, я рада, что встретилась с тобой. Прощай!

Все трое – она, Олеб и Велимудр – как один начали медленно таять, уносясь в тот мир и то время, из которого были выхвачены.

Мирослава обернулась к дочери, посмотрела на Ярушку:

– Прощайтесь. Ярославе и ее бабушке пора тоже возвращаться домой.

Девочки обнялись.

– Алатырь, – напомнила Катя Ярушке.

– Колечко, – кивнула в ответ та.