Нужно работать, я ужасно устала и кажется, что вот-вот упаду с ног. Но мысль о том, что все будет хорошо, никак не хочет растворяться в объективной реальности.

Будет — и все тут. А как именно «хорошо» — это уже вопрос отдельный.

* * *

Когда неожиданно на руках оказываются свободные деньги, сложно удержаться, чтобы не накупить всякой ерунды. За пару недель до Нового Года поток заказов иссякает: фирмы входят в череду корпоративов и отчетов, все релизы переносятся на январь и в перспективе у меня четыре недели без работы вообще. Хотя есть пара крупных заказов, которые обещают расплатиться в последний рабочий день декабря, но на них я рассчитываю с опаской. Если заплатят — съездим с Машей в Суздаль, погуляем и полакомимся пряниками, а если нет, то как-нибудь дотяну до рабочих дней в январе.

Дома есть одна неприкасаемая кучка денег: Машке на подарок. На самом деле я немного боюсь Нового Года, потому что Машка его просто обожает и, зная это, Володя дарит сумасшедшие подарки. Я не смогу сейчас купить Маше что-то сравнимое с электросамокатом или игровым домиком для сада. А из-за катастрофической нехватки времени с дочерью не уверена, какая игрушка может ей понравиться. Это вроде бы ерунда, но она сидит внутри тревожным червячком и чем ближе Новый Год, тем чаще я об этом думаю.

В день, когда у Маши утренник в саду, я волнуюсь так, словно это у меня выступление. Хотя я и была на утренниках десятки раз, каждый новый — особенный. Дочка еще старше, красивее, снова лучше всех рассказывает стишок, снова самая артистичная девочка в группе — и так думает каждая мама.

Не знаю, придет ли Вова. Надеюсь, что нет. Или что да… Маша любит, когда папа приходит. А меня несколько часов в его компании все еще пугают. И если раньше пугали непредсказуемостью и болью, то сейчас я боюсь скорее себя, чем его. Нельзя постоянно об этом думать, но не выходит.



На мне платье, которое мы с Машкой купили во время похода по торговому. Для нее нашли идеальный наряд на утренник, а для меня новое платье, потому что одежду мне вернули только в понедельник, а бедный джемпер уже не справлялся с ролью главного наряда.

Так что сейчас я выгляжу, пожалуй, очень неплохо. В коротком светло-голубом платье с декором из кружева и крошечного поблескивающего бисера, в высоких вишневых сапожках и с обновленными волосами — к Новому Году я подкрасила корни и добавила блеска и цвета. Да, пожалуй, я нравлюсь самой себе и волнуюсь о том, понравлюсь ли другим… другому… черт!

И вообще, почему утренник называется утренником в то время как проходит вечером? Мне было бы проще, если бы он был днем хотя бы, когда в окна светит солнце и большинство родителей заняты… и бывший тоже.

А на улице настоящая снежная пушистая зима! Идеально гладкие сугробы, с неба валит снег, витрины магазинов наперегонки заманивают клиентов новогодними декорациями. Я ведь даже не купила елку… а если Маша приедет на Новый Год, это нужно сделать непременно. И елку, и игрушки, и гирлянды.

Утренники в саду Маши — это отдельный вид искусства, особенно по части финансирования. Наверное, Вова за этот праздник отдал мою месячную зарплату, потому что здесь и представление, и танцы с приглашенным хореографом, и подарки, и даже салют по окончании.

В холле красуется большая елка, все воспитатели и администраторы в костюмах снегурочек и рождественских оленей. Красиво и дорого… как из другого мира. Я отмечаюсь у Риты — и она пропускает меня во внутренние помещения сада.

— Машу уже привезли, она в гримерной, переодевается.

Наверное, привезла няня, о присутствии Вовы мне бы сказали. Я спешу, чтобы помочь дочке с платьем и замираю на пороге помещения, отданного под гримерную. Машка в шикарном белом платье, расшитом снежинками, болтает босой ногой, а на вторую ей старательно надевает туфельку какой-то мужчина лет так тридцати.

— Звезда моя, — он немного манерно тянет слова, — не тряси ногой, а то разобью твою хрустальную туфельку.

— Кхм… извините, — осторожно говорю я.

— Ма-а-ма-а-а! — радуется Машка.

Мужчина оборачивается. Он довольно симпатичный, с русыми волосами, уложенными назад и щедро сдобренными гелем для укладки. В потертых джинсах и тонком свитере.

— А вот и наша мамочка, — улыбается он мне. — Евгений, приятно познакомиться. Машенька уже готова. Маша, давай выдадим маме реквизит поддержки. Смотри, какая она у нас принцесса. Какую корону наденет мама?

— Эту! — Машка тыкает пальцем на что-то на столе.

— Интересный выбор, — фыркает Евгений. — Что ж, мамочка, сегодня вам доверена важная роль — быть хрустальным э-э-э…

Он смотрит на ободок с двумя забавными блестящими ледяными рожками.

— Оленем! — подсказывает Маша.

— Ну, спасибо, дорогая. А нет у тебя там какой-нибудь другой роли для мамы?

— Эта самая лучшая! — заверяет ребенок.

И я не могу устоять перед ее искренней радостью, так что теперь на моей голове красуются хрустальные оленьячьи рожки, а на Машкиной — красивая диадема.

— Машенька, — в комнату заглядывает ее новая воспитательница, на вид строгая и серьезная женщина средних лет, кажется, Юлия, — через пять минут пойдем репетировать танец снежинок.

— Мария! — Евгений поправляет кудри девочки и критически осматривает получившуюся принцессу. — Что я тебе говорил?

— Не лизать качель!

Няня… то есть, нянь, закатывает глаза.

— А после этого?

— Что бы ни случилось, делать вид, что все по плану!

— Молодец, моя звезда. А теперь все расходимся по местам. Снежинки — репетировать, группа поддержки — махать помпонами из зала. Держите.

Он отдает мне метелку с огоньками на концах, надевает синий колпак с новогодними узорами, снимает Машу со стола и они вместе идут к выходу, где и сталкиваются с Никольским.

— Мы идем лепетиловать! — сообщает Машка.

— Молодец.

— А вы — крякать из зала, не забудьте!

Неясно, это напутствие мне или бывшему, но когда они уходят, Вова задумчиво произносит:

— Да мне еще как-то рано крякать-то…

— Вова… — Я осторожно кошусь на него. — А это кто?

— А, это… Женя, я же говорил. Няня… то есть, нянь.

— А он… ну… почему он так разговаривает?

— Ну, потому что это Женя. Что ты на меня так смотришь, Вишенка? У него хорошие рекомендации. Образование, опыт работы в Лондоне, куча сертификатов. Маше он нравится. И Женя готов работать сверхурочно. Ну да, он больше засматривается на моего водителя, чем на горничную, но какая, в общем-то, разница? Что ты смеешься?

— Просто подумала, что теперь в доме Женя решает, кто бревно, да?

— Ах ты, маленькая язва, я сейчас тебе рог хрустальный откушу!