Я медленно достаю из кармана смарт. Невооруженным взглядом видно, как дрожит рука. Царев смотрит не моргая, всем видом давая понять, что не уйдет, не успокоится, пока я не произнесу нужные слова в трубку. В его голосе мягкое убеждение, а во взгляде — холодный огонь, который перекинется на меня, если вдруг решимость в последнюю минуту даст сбой.

— Что мне ему сказать? Что по этому адресу?

— Придумайте что-нибудь. Вы были его женой, вы сейчас — объект его мыслей и желаний. Вам виднее, как заставить его приехать. Я рассчитываю на вас, Ксения.

Да. Я тоже на себя рассчитываю.

Он следит неотступно. Смотрит, как я листаю контакты, как дохожу до буквы «В» и замираю. Нахожу в списке «Вова» и долго смотрю на знакомое имя.

— Ну же, Ксения. Решайтесь. Это ваш единственный шанс быть с дочкой, потому что вы знаете, что Никольский поиграет с вами, как с десятками других девушек, и вы продолжите биться в закрытую дверь, стоять у ворот в надежде хоть краем глаза взглянуть на девочку. Неужели вам не кажется это справедливым? И вы простите все, что он с вами сделал? Неужели не хотите отомстить, заставить прочувствовать малую часть того, что чувствовали сами, оставшись без ребенка, средств к существованию, крыши над головой?

Я поднимаю голову, чтобы посмотреть Цареву в глаза.

Не хочу. Последнее, что я хочу — причинить боль отцу моей дочери, чтобы она видела его могилу или больничную палату. Последнее, чего я хочу, это мести. Для таких, как Царев есть только два пути: простить или отомстить. Я не хочу прощать Вову, по крайней мере так, как это принято. Не хочу соглашаться с тем, что заслужила его ненависть. Но хочу принять его право на любые эмоции после пережитого… как и свое. Не хочу сравнивать, кому пришлось хреновее, не хочу мериться аргументами, не хочу разбираться, кто прав, а кто виноват.

Хочу, чтобы все оставили меня в покое, не лезли грязными руками в чувства, не пытались управлять ни моей ненавистью, ни любовью.

Я долго слушаю гудки и, когда знакомый голос отвечает «Слушаю», не сразу справляюсь с голосом.

— Привет.

— Привет.

— Вов… я много думала после вчерашнего… нам нужно поговорить, очень серьезно. Я хочу с тобой встретиться. Мне это очень нужно, правда.

— Где и когда?

— Ты можешь приехать за мной… — кошусь на стикер. — На макаренко семь? Я ездила к Олегу, чтобы извиниться, и… забери меня, пожалуйста, хорошо?

— Да. Разумеется. Выезжаю.

— До встречи.

— До встречи.

Отбой. Тишина в динамике и сердце, кажется, вот-вот выпрыгнет из груди. А Царев меж тем ободряюще улыбается.

— Ну и замечательно, Ксения Валентиновна. Вы большая умница. А теперь отдайте, пожалуйста, Саше телефон и ключики от квартиры. Вы уж нас извините, мы вам интернет и телефонный кабель обрезали, на пару часиков вас закроем… ну, во избежание разных женских глупостей. Поймите нас, хорошо?

— Делайте, что хотите. — Я устало машу рукой.

А говорил, не нарушает данных слов. Ведь обещал задержать ненадолго.

Они уходят. Ключ поворачивается в замке. У меня нет запасного, но и плевать, я долго сижу на диване, обняв ноги руками, вплоть до самой темноты. Пожалуй, никогда еще мне не было так страшно. Ни в тот вечер, когда Вова привел какую-то девицу, ни тогда, когда я сбежала вместе с Машкой, ни тогда, когда на несколько минут подумала, что сауна и двое незнакомых мужчин — очередной этап мести мне.

Сейчас страшнее, чем когда-либо. Потому что я не знаю, сработал ли план Никольского-старшего, не знаю, буду ли жива к следующему утру, потому что если план не сработал, то почти наверняка не буду. Не знаю, смогут ли Вовка с отцом противостоять разъяренному Цареву, защитить Машку.

Время тянется бесконечно долго, мучительно отсчитывая секунды. Когда я слышу стук в дверь, то вздрагиваю и с трудом удерживаюсь от первого порыва спрятаться под одеяло, как маленькая девочка, которая очень боится чужих.

Но сказав «А», нужно договаривать алфавит до конца. Мне придется подойти к двери, иначе ее просто вынесут. В крохотной квартирке негде спрятаться, отсюда никак не сбежать. И, черт возьми, я это знала. Знала, что если ничего не выйдет, то меня не защитит никто, потому что я больше не дочь депутата Соколова и не жена олигарха Никольского.

Медленно подхожу к двери. Часть меня надеется, что раз стучат — значит, все получилось, значит, за дверью не человек Царева. А другая часть больше всего на свете хочет проснуться, ненавидит сама себя за то, что добровольно очутилась в кошмаре.



— Кто там? — спрашиваю я.

— Ксения Валентиновна, Борис Васильевич велел вам поехать со мной.

Стискиваю зубы, чтобы не дать всхлипу прорваться наружу.

— Я не могу выйти, у меня нет ключей.

— Я могу вскрыть замок?

— Да, конечно.

На всякий случай отхожу подальше, но ничего толком не происходит: несколько движений чем-то металлическим в замке — и я на свободе. За дверью двое мужчин, ничем не отличающихся от Царевского Саши.

— Ксения Валентиновна, Борис Васильевич велел, чтобы вы поехали с нами. Соберите, пожалуйста, все необходимые вещи и документы. Оставьте на видном месте договор с хозяйкой квартиры. Пожалуйста, не берите с собой ноутбук и другую электронику.

— Я могу поговорить с Борисом Васильевичем?

— На данный момент нет, но он передал вам вот это.

Мужчина протягивает мне коробку с новеньким смартфоном, уже с купленной симкой, готовый к использованию. На заставке — мы с Машкой, какое-то фото из числа тех, что мы присылали свекру с отдыха. Слезы все-таки проливаются на щеки.

— Дайте мне пятнадцать минут. Я соберусь.

Приходится оставить ноутбук, верой и правдой прослуживший мне так долго, прокормивший в тяжелые недели. У него есть история, как и у каждой вещи здесь, но безопасность стирает все истории начисто.

— Вот как мы поступим. Запиши этот номер под именем Володи. Запиши и звони на него периодически. Звони, пиши смски с самым обычным содержанием. О Машке, о ваших отношениях и так далее. Настоящий номер Вовы сотри, выучи наизусть и старайся не светить в смарте: сразу удаляй.

Пока я переписываю номер и удаляю телефон бывшего — я и без тренировок помню его наизусть — свекр продолжает:

— Когда Царев попросит позвонить, звони по этому номеру. Делай вид, что говоришь с Володей. Скажи все, что требует Царев — и клади трубку, все остальное мы сделаем сами.

— Остальное — это что?

— Я уже говорил, что чем меньше ты знаешь, тем меньше к тебе вопросов, Ксения. Думай не только о Володе и Маше, но и о себе. Скорее всего, после звонка Царев уедет, но оставит с тобой кого-то из охраны. Он не тронет тебя, пока не убедится, что Володя мертв, но и оставлять тебя в живых он вряд ли планирует. Поэтому из вида не выпустит. Если он оставит кого-то рядом с тобой — будем действовать по обстоятельствам, в случае чего постарайся не паниковать, ложиться на пол и группироваться. Но я надеюсь, до перестрелки не дойдет. Если охрану к тебе не приставят, мои ребята просто заберут тебя, как все начнется.