– И что выполнил? – переспросил Назар.

– Помер, – развел руками Басмач.

Назар, оказавшись в тоннеле, чувствовал себя как дома. Нет, на бункер Академгородка было не очень похоже, скорее даже не похоже совсем. Но вот ощущения все те же самые, главное из которых защищенность. А еще предсказуемость. Под землей, в темном переходе между двумя корпусами лаборатории или цехов, максимум, что было возможно встретить, так это пауков, жирных мокриц да всевозможных крыс: от обычных черных, или редких белых, до слепых тварей полуметровой длины, с огромными зубами. Эти на крыс совсем не походили, скорее на местных сусликов. Очень опасных сусликов.

А вот Басмачу под землей явно не нравилось.

Назар шел за бородачом, и, глядя на его напряженную осанку, оружие постоянно в руках, наготове, понимал, что Басмачу под землей не место. Ну, невозможно постоянно опасаться каждого шороха, а в подземелье звуков полно. Но еще порой встречается и полная тишина. А вот это уже по-настоящему неприятно, кажется что оглох.

Тоннель на него давил. Если станция, через которую они спустились, была освещена, как Кремлевская елка, то в тоннеле с ржавыми чугунными стенами царил мрак. Вездесущая темнота, редкие лампы дневного света или чаще красные, аварийные… Басмач шел, ожидая нападения, вглядываясь в любую мелочь, будь то куча крысиного дерьма, или гайка, невесть кем оставленная на шпалах – он не доверял этому месту. Природа не терпит пустоты, даже отравленная ядерными осадками природа действует, следуя строгой логике выживания пусть и не людей, но других организмов, изменившихся под воздействием радиации и боевых ядов. А что есть подземный тоннель, как не отличная нора, да еще и с вентиляцией?! Все удобства, живи не хочу.

Но пока следов крупного зверья не попадалось. В медведе под землей Басмач сомневался, и зарубок – следов от когтей – на стенах не искал. Но чтобы здесь ни обитало, гадить оно должно. И чем больше куча, тем крупнее ее хозяин.

Пока же гадили крупные, но крысы.

Помимо живности, Басмач ожидал подлянок от прежних хозяев, например мин-растяжек, или чего-то подобного. Если объект – а секретное метро идущее через стратегические точки, военный объект и есть – во время бомбардировок законсервировали как положено, то сюрпризы обязательно будут. Но покамест, судя по слою пыли на шпалах и стенах, по вездесущей паутине и по ржавчине на рельсах, этим местом давненько не пользовались. Что впрочем, ничего не давало и ни о чем не говорило.

Но главное, что заставляло нервничать Басмача, так это отсутствие видимого течения времени. Вот случись так, что от определения времени суток будет зависеть их с Назаром жизни, то они обречены, Басмач не смог бы поклясться, что сейчас на поверхности день, или они идут уже часа два. Время под землей не двигалось.

Да, внутренний хронометр что-то там отсчитывал, сверялся с окружающей обстановкой: трещиной в бетонной шпале, каплей воды, проступающей в стыке чугунного тюбинга и медленно стекающей вниз. Все это сопоставлялось с мерным звуком шагов, хоть и отраженных легким эхо. Внутренний счетчик времени Басмача сломался, дал сбой и показывал «12:00» как неисправный китайский будильник.

Басмач шел почти на автомате, он задумался. Но когда впереди мелькнуло световое пятно, тут же вскинул автомат, вглядываясь в темноту. Назар, шедший позади, остановился и последовал примеру бородача.

Басмач, стоя как вкопанный, ждал: впереди что-то было, и это «что-то» решило себя выдать светом. Как на зло, они с Назаром оказались на освещенном пятачке, прямо под едва живой, «бурлящей» внутри трубкой лампы дневного света, а гость прятался в темноте.

Про тварей, называемых «удильщики», он пару раз слышал. Удильщики выманивали детей и подростков из дома. Мелькнет такое светлое пятнышко в окошке ночью, и дитё почему-то на него выходит. Причем ребенок пропадал, несмотря на высокий забор вокруг поселка, охрану, патрулировавшую улицы, и крупнокалиберные пулеметы «Утес» на вышках.

– Что там?.. – шепотом спросил Назар, встав вплотную спиной к спине Басмача и водя стволом ППШ.

– Впереди. Свет, мелькнул и пропал, – сквозь зубы процедил тот. – Прикрывай со спины.

Время тянулось, в глазах Басмача от долгого вглядывания в темноту поплыли круги.

– Может гнилушка, или мокрица фос-фос-ресцирующая? – предположил Назар из-за спины. Басмач не ответил, он ждал. Свет больше не появился. Но чутье подсказывало, что не все так просто. Басмач с шумом втянул носом воздух, принюхиваясь. Тяжелого звериного смрада не ощущалось, как не было и сладковатого привкуса гниения. Только ставший привычным запах ржавчины и плесени. Еще, еле уловимый аромат земли, свежей, влажной. Ни дать ни взять, будто картошку сажали. Вот только где здесь ей взяться, картошке-то?..

Басмач перевесил двустволку на правое плечо, опустил дырчатый ствол ППШ и шагнул из островка света. Вдруг, в нескольких метрах впереди в черноте тоннеля размазалась световая клякса, качнулась из стороны в сторону. Бородач не стал ждать, пока свечение затухнет, ему был нужен ориентир.

Ствол ППШ, подпрыгнув, выплюнул широкий сгусток пламени, разорвав вечную ночь подземелья. Грохот выстрела ударил по ушам, заметался, отражаясь от стен. Длинная очередь перечеркнула тоннель наискось, громко вякнуло, будто собаке отвесили здоровенного пинка. Щелкнув затвором, автомат умолк. Впереди послышались шорох и торопливые шаги.

Басмач отбросил заклинивший ППШ, и вскинул ружье, целясь на звук. Гаркнул дуплет, тоннель заполнился визгом рикошетящей картечи. Впереди протяжно завыло, заскрежетало. Басмач отомкнул замок, переломил двустволку, выкидывая гильзы, загнал два новых патрона с картечью. Замер, прислушиваясь. Шаркающие шаги быстро удалялись, но звук отражался от стен, непонятно, куда стрелять. А делать это наобум не хотелось.

– Э-эта, в кого стрелял, попал, да?! – Назар, путаясь в словах, дышал за спиной как загнанная лошадь. – Вон, вон оно, стреляй! – ППШ Назара разразился длинной очередью. Загудела рельса, брызнуло красными искрами. Басмач не видел, куда стрелял парень, но сориентировался по всполохам от рикошетов, один за другим разрядил оба ствола ружья. Затем поджег спиртовую горелку.

– Ты видел, да?! – Назар клацал зубами от страха, ствол его автомата, подрагивая, лихорадочно рыскал из стороны в сторону. Басмач поставил горелку на рельс и пошел за брошенным ППШ.

– Не пацан, не видел. Только силуэт во всполохах от стрельбы. – Басмач был спокоен, ожидания оправдались: тоннель оказался обжитой. Почти понятно, чего ожидать. Хуже, когда совсем непонятно. Он неспешно осмотрел заклинившее оружие, с хрустом оттянул затвор и выбросил замятый патрон. Так же неторопливо перезарядил двустволку.

– Ну а ты-то в кого палил в кромешной темноте?

– Так, в этого, черная такая хреновина, блестящая, здоровая! Уползла вперед по тоннелю! – тараторил Назар. Испуг видимо уже прошел, его место постепенно занимала юношеская решимость или самонадеянность. Что хуже еще вопрос.