— Нас учат уметь постоять за себя. И за других — тех, кто в этом нуждается.

— И надо еще серьезно разобраться, что это за Столп такой! Что это за методика физического воспитания, после которой люди с третьего этажа прыгают и через турники двухметровые перескакивают! Люд, а может такое быть, что они здесь психотропные препараты какие-нибудь используют?

— Вполне может быть, — скорбно сказала психолог Людмила. — Необходимо провести соответствующую проверку.

— Проводите, — зло улыбнулся Сергей.

— И проведем! А здание ваше — это… с ним потом разберемся. Тут гораздо серьезнее ситуация обозначилась. Расформируют ваш детдом, я тебе гарантирую. Устроили, понимаешь, террористическое подполье… Детдом расформируют, а директора и кое-кого из воспитателей посадят. А то устроили здесь… Можно подумать, к войне готовятся!

— Да так оно и есть… — подумав секунду, подтвердил Сергей. — Только вот воина уже идет. А как еще? Ведь уже и убитые есть.

— Какие еще убитые, Сережа?

— Мария Семеновна, — сказал воспитанник Жмыхарев. — Она ведь из-за вас… Получается, это вы ее убили…

* * *

Кадр видеозаписи на секунду замер. Потом окно проигрывателя на мониторе потемнело.

— У меня еще много такого материала, — проговорил Антон. — Члены комиссии опрашивали почти всех старших воспитанников и кое-кого из младших. И, что интересно, подобные суждения высказывали не только ребята, постигающие… м-м… Столп Величия Духа. Но и некоторые из тех, кто к этому Столпу отношения не имеет. Неплохо, да?

— Ну что ж, суховато сказал Магнум, — я так и предполагал. Это уже не зачатки организации, это и есть организация. Правда, пока еще только развивающаяся… Но уже демонстрирующая огромный потенциал. Эта история со штурмом детдома ОМОНом очень впечатляет. А тут еще и шаровая молния… Гм, молния… — старик нахмурился, выбил пальцами дробь по поверхности стола. Встряхнул головой и прокашлялся. — Ладно, об этом потом… Только представь себе, Антон, не десяток, а несколько сотен социально ущербных молодых людей, обладающих исключительными, нечеловеческими бойцовскими качествами и яростно жаждущих «восстанавливать справедливость»…

И ведь сила соратников Олега не только в бойцовских качествах. Эти качества, как выразился юноша из видео, что-то вроде побочного эффекта…

— Да, Герман Борисович, — кивнул Антон, — именно на это я и хотел сейчас обратить ваше внимание. Вы позволите?

Антон повернул к себе ноутбук и щелчком мышки запустил еще один видеофайл.

— А вот это видео в открытом доступе. Уже несколько часов в Интернете. И стремительно набирает количество просмотров и комментариев.

— Полюбопытствуем, — проговорил Магнум, когда Антон снова вернул ноутбук в исходное положение. — Это, надо полагать, тоже из Саратова?

— Да, Герман Борисович.

…На этот раз съемка велась в движении. Оператор с камерой следовал за высоким полным человеком, крупно и решительно шагавшим через городскую площадь. Полы незастегнутого белого плаща взлетали при каждом шаге этого человека, открывая белые же брюки. Черные с сединой волосы, развеваясь, скользили по плечам. Судя по промозгло-стальному небу и по тому, как редко попадали в кадр удивленно оборачивающиеся прохожие, было раннее утро.

Сбоку громоздко ввалился в кадр неизменный для центральной площади каждого провинциального города памятник Ленину. Человек в белом плаще остановился. Обернулся к оператору. Стало видно, что пиджак под плащом у этого длинноволосого тоже белый. И сорочка под пиджаком белая. И лицо героя видео неожиданно оказалось таким же белым, как и его одежда. И потому таким зловещим выглядел кроваво-красный галстук, разделявший грудь мужчины пополам… Пухлые, будто мукой осыпанные, щеки длинноволосого заметно подрагивали, глаза были широко распахнуты, ноздри большого шишковатого носа нервно раздувались.

— Чего отстаешь-то? — хрипло спросил он в кадр и с натугой сглотнул. — Не тормози. Вперед!

Оператор, который, в общем-то, прекрасно поспевал за длинноволосым, ничего отвечать не стал. Человек в белом плаще резко (кажется, излишне резко) развернулся и зашагал дальше, оставляя с одной стороны памятник, с другой — свежевыкрашенный ядовито-зеленой краской стенд с большими фотографиями, над которыми можно было разглядеть начало надписи: «Лучшие лю…». Что, очевидно, означало: «Лучшие люди нашего города».

Позади исполинского Владимира Ильича, указующего полусогнутым перстом в никуда, пролегал отгороженный от площади бордюром тротуар, на котором длинноволосый, не успев приостановить свое стремительное движение, натолкнулся на скрюченного коричневолицего азиата в ярко-оранжевой жилетке, волочившего за собой на веревке картонный ящик с мусором. Длинноволосый гаркнул:

— Извините! — так истерически громко, что азиат отпрыгнул, выпустив из рук веревку.

Перейдя тротуар, человек в плаще ступил на неширокую проезжую часть, за которой темнела причудливыми чугунными вензелями высокая ограда, предваряемая еще одной пешеходной дорожкой. За оградой располагался аккуратный двор, а во дворе — укрупненное пристройками многоэтажное здание, имеющее над парадным крыльцом огромную надпись: «Правительство Саратовской области».

На крыльце, опустив голову и сцепив за спиной руки, меланхолично прогуливался охранник в черной униформе.

Человек в белом плаще беспрепятственно пересек проезжую часть (за то время, пока он ее переходил, мимо него со шмелиным гудением промчался только один автомобиль) — и приблизился к чугунной ограде.

Тут невидимый оператор в первый раз подал голос.

— Может, к проходной лучше? — тревожно осведомился он. — Проходная за углом. У них, к тому же, огнетушители должны быть… И все остальное…

Длинноволосый, дергая шеей, оглянулся по сторонам.

— И тут пойдет, — хрипло проговорил он. — Вот еще — вокруг бегать…

Где-то в недрах его белого плаща запиликал мобильник. Длинноволосый достал телефон, глянул на дисплей и оскалился в кривой улыбке. Сбросил вызов, но телефон тут же запиликал снова. Длинноволосый несколько раз с шумом вдохнул и выдохнул, помедлил, явно колеблясь… Но все-таки поднес мобильник к уху.

— Поздно меня уже отговаривать, — заговорил он, видимо, перебивая звонившего. — Я все решил. Да, это мой выбор. Самостоятельный! Да, такой вот у меня метод борьбы… Не успеешь, Никита, я уже на месте… Сам ты псих. Иначе они ни черта не поймут. Все, отбой! Отбой, говорю!

Он бросил мобильник в карман плаща. Аппарат опять испустил тонкую трель, человек в плаще, чертыхнувшись, вытащил его и судорожным тычком пальца отключил вовсе. Потом длинноволосый полез за пазуху и извлек литровую пластиковую бутылку, наполненную прозрачной жидкостью. Открутил крышку и, держа бутылку перед собой, глубоко вздохнул, точно готовясь произнести тост…

…Картинка на мониторе ноутбука несколько раз дернулась. Снова послышался голос оператора — на этот раз в голосе явственно читался испуг: