Когда я спросил об этом Шалома, он ужасно рассердился. И тут же вокруг нас образовался круг слушателей.

Взрыв его негодования мне понятен, ведь он до такой степени ненавидит марксизм, что не может отнестись равнодушно к тому, кто уцепился в уже обветшавшее знамя марксизма. Но я бы хотел поговорить с Шалом именно с точки зрения марксизма, объяснить, что я другой марксист, а вовсе не вульгарный, как Малер.

В последние дни я устаю, сплю плохо.

Иногда посещаю на первом этаже небольшую, весьма симпатичную вегетарианскую столовую, при ней библиотеку. Библиотекарь Гольдман, видя меня, расплывается в широкой улыбке. Бедный, полгода не мог ходить: мотоцикл сломал ему ногу. Люди здесь добросердечны. В университетском зале я допоздна слушал лекцию Маргалиота из Америки о «Книге тайн», с которой я был знаком по нескольким отрывкам, цитируемым в другой книге. Теперь вышла полная версия книги, магической, под явным влиянием Греции, со следами эллинского языческого культа, книги, которая была написана, вернее всего, во втором веке новой эры. Так, что сейчас можно поверить, говорит этот профессор, что если христиане в первом веке новой эры обвиняли евреев в чернокнижии, это не было ложным обвинением. И мудрецы Талмуда, и мудрецы после них боролись против остатков языческого культа, и эта борьба была насущно необходимой.

Уже очень поздно. Сегодня был жаркий день. Я начал наводить порядок в своих бумагах. На этом завершаю письмо.

С любовью,

Твой Израиль

5.08.65

Бейт Альфа

Дорогой мой!

В Бейт Альфе невыносимая жара. Я вынуждена включать кондиционер и работать. Теперь я особенно тебя понимаю: тяжело сидеть закрытым среди четырех стен, в темной комнате. Это приводит к тяжелому состоянию, раздражению. Ночью я тоже начала страдать от бессонницы. Да и работа не идет. Снова я запуталась в мыслях, пишу и вычеркиваю.

Получила твое длинное и интересное письмо. Решила приехать к тебе, навести порядок.

Сегодня суббота. Девочка еще спит. Не хотела идти в бассейн. Внезапно стук в дверь. Пришли гости Суламифь и Мордехай Тель-Цур из кибуца Азореа с четырьмя детьми. В доме полный переполох. Мы приятно провели время. Мордехай рассказал о молодых немцах в ульпане. Разговор с людьми немного взбодрил меня. Я ведь не выхожу из комнаты и не встречаюсь с людьми вообще. Чувствую себя, как некий сон внутри отделенного от жизни короба. Только во сне ты всегда рядом, а сейчас я одна. У Дити все время плохое настроение. Она убегает из садика, как только это удается и является домой. Утром она возбудилась и даже распустила руки. Но потом успокоилась и заставила меня поклясться, что я ничего не расскажу отцу, и еще несколько раз просила тебе не рассказывать.

Дорогой мой, попроси у сестры-хозяйки поставить тебе в комнату раскладушку, постельное белье мы привезем с собой. Заранее радуюсь нашей встрече.

С любовью, твоя Наоми

В Иерусалиме Израиль занимается историческими исследованиями. Ее идеи сталкиваются с его выводами, и это приводит к бурным спорам между ними. Обычно он сдается ее выводам. Если же он стоит на своем, она вычеркивает, и предлагает новые идеи.

6.08.65

Иерусалим

Дорогая моя,

куда я ни иду, куда ни направляюсь, я слышу о тебе. Встречи без конца. Встретил Эфраима Цорефа, автора книги о Бар Кохбе. Мы говорили и говорили, и я, между прочим, упомянул твое имя, сказав, что ты моя жена. Он ужасно удивился. Книг твоих не читал, но все о тебе знает. Читал все рецензии, дающие высокие оценки твоему творчеству. Сказал, что дал свою книгу переводить на английский язык по цене 10 израильских лир за страницу. Очень хороший переводчик, высокий профессионал – Иосиф Шехтер, живет в Тель-Авиве, на улице Фруг, 7.

Встретил Йехуду Даяна, который слушал твою лекцию в кибуце Эйн Харод. Это было давно, но помнит, что слушатели обсуждали лекцию многие недели. Она действительно была впечатляющей. Вначале лекция вызвала противодействие. Но потом люди начали менять свое мнение.

Вчера встретил Агнона и он, естественно, спросил о тебе.

Я все еще верчусь в каком-то хаотическом мире. Трудно что-то упорядочить при такой жаре. Утром невозможно находиться в комнате, и я уезжаю в университет. Там я прочитываю газеты, упорядочиваю свои записи, роюсь в каталоге. Вечером настолько устаю, что мне трудно просмотреть газету. Вообще, вокруг масса проблем. Не только моих. Я слушаю здесь печальные рассказы людей, которых встречаю.

Аппетита у меня нет. Я покупаю себе все, что душа желает, но удовольствия не получаю.

Дела в политике горячи. Я слышу вокруг себя бесконечные споры. Ты удивишься, узнав, что здесь уважают партию МАПАМ.

Мир же, по-моему, успокаивается. Вьетнам, несмотря на угрозы с двух сторон, движется к миру. Интересно: двое евреев дискутируют. Президент Джонсон послал Гольдберга в ООН, а Де Голль послал Андре Мальро в Китай. Мальро – еврей из Эльзаса и его настоящая фамилия – Герцог. В Греции король так и не сумел укрепить свою власть. Студенческое движение в США производит серьезное впечатление. И в СССР что-то сдвинулось. Есть движение в положительную сторону.

Надеюсь, что власть шарлатанов уходит из мира, и он входит в более хорошую полосу.

У меня же ничего сдвигается. Я беспомощен, лишен инициативы. Надеюсь, что на следующей неделе будет лучше. Обещают понижение температуры.

26.08.65

Иерусалим

Дорогая моя,

вот и прошел первый месяц. Остался мне еще один месяц. 26 сентября канун Нового еврейского года. Трудно будет ехать в этот день из-за пробок. Постараюсь выехать в пятницу, 24.

В моих делах нет никакого продвижения. По рекомендации Шальмона я был у чиновника. Он дал мне кучу бланков для заполнения и требует от меня еще разные бумаги. Я должен написать автобиографию и сдать три фотокарточки. Отношение чиновника ко мне было официальным. Сейчас я еще должен ждать интервью с двумя профессорами, преподающими те периоды истории, которые меня интересуют. Это Бен-Сасон и Этингер. Оба сейчас за границей.

Условия отдыха здесь идеальны, и, все же, я не всегда себя чувствую хорошо. Я быстро устаю, и два часа, проведенные мной в библиотеке, просто обессиливают. Снова я взвешиваю свои возможности учиться и работать. Кажется, не хватит мне сил. Я должен поехать в Кирьят Моше, где находится институт переводов, но сил нет. Пока из всех моих протекций ничего не вышло, и я даже не льщусь надеждой, что из этого выйдет что-нибудь. Хорошо, что я хотя бы достаю все необходимые мне книги, и даже те, которые не выдаются на руки.

В прошлую пятницу