Конунг Олаф двумя драккарами пришёл в Нов-град через Западную Двину, гружённый оружием и доспехами. Драккары стали у причалов, некоторые нурманы сразу отправились на Торг, а Олаф был приглашён в терем к своему давнему знакомцу боярину Горевате. Вскоре к Горевате заглянул и его друг купец Сквырь, а к вечеру пожаловал и сам посадник Вадим, которому тоже оказалось невтерпёж узнать заморские вести.

– Значит, – рёк боярин, – будем делать, как договорились, верно, князь? – обратился он к Вадиму. – Как только лодьи сына Олафа пройдут Нево и станут в устье реки Сясь, о том сообщат моему человеку в Ладоге. Он немедля пошлёт гонца ко мне, а сам отправится к Гуннтору. Сей посланник проведёт воинов Гуннтора тайными тропами в Ладогу и укажет, где обитают Рарог и его воевода.

– А когда же мы начнём здесь, в Нов-граде, после того, как будут убиты князь и воевода и сгорит Ладога, или мы должны начать раньше? – нетерпеливо спросил Вадим. – Людей, недовольных Рарогом и Ольгом, у нас хватает, всё готово к восстанию!

– Я так мыслю, – вступил в разговор соляной купец Сквырь, – лепше, чтобы Ладожцы начали первыми, а уж мы потом «дожмём».

– Одновременно начать было б лепше всего, только как так согласно устроить, чтоб враз и там, и тут, – молвил в раздумье Вадим.

– Хёвдинг Горевата, – спросил нурманский конунг, – а сколько времени понадобится твоему гонцу, чтобы добраться сюда из Альдоги?

– Два дня хорошего ходу на добром коне.

– Тогда думать нечего, – решительно молвил Олаф, – начинаем сразу после прибытия посланника. За два дня мой сын Гуннтор сотрёт Альдогу в пыль! Мы начнём в двух градах единовременно и победим! Точно так, как я лихо разделался со Сънеусом, а ты, конунг Вадим, с Трувором.

– Что ты, Олаф, – делано возразил Вадим, – просто Трувору его повариха дала плохую еду, вот он и помер.

– Я думаю, её уже нет на этом свете?

Вадим кивнул.

– Давай-ка, Олаф, – молвил посадник, – выдели из своих воинов, кто посмышлёнее, пущай пройдутся по граду с моим гриднем, поглядят, запомнят дворы, где живут прихвостни Рарога, чтоб знать, кому первому голову сворачивать.

– Верно речёшь, конунг, – одобрительно кивнул Олаф, – в нашем деле главное – порядок и разумный расчёт, а не пустая беготня с клинками по граду.

– А кто пойдёт трясти терем княжеский, и что с женой Рарога будем делать? – спросил Сквырь.

– Никто, – твёрдо молвил Вадим. – Ни Ружены, ни франкских купцов, ни священников, ни тем более их молитвенного дома не трогать, нам сейчас только ссоры с франками не хватало. Рарог язычник, а жена его из франкского знатного рода и с моей женой в молитвенный дом ходит. Мы потом Ружене и жилище, и мужа подходящего сыщем, – зло улыбнулся посадник.

* * *

Ефанда, прикинув время ожидаемого появления наследника у Велины, загодя отправилась с купеческой лодьей в Нов-град. Навстречу ей стали попадаться нурманы, один, другой, а вот сразу трое. Ага, вон два их чёрных драккара у пристани. Вдруг будто тёмная волна с головой окатила ворожею. Она ухватилась за деревянный столб, чтобы не упасть, её шатнуло, и хоть тело осталось тут, на новгородской пристани, какая-то невесомая часть её вновь оказалась привязанной к сухому стволу сосны, а под ногами лежала груда веток и сучьев… Медленно и осторожно вдохнув, Ефанда усилием воли вырвалась из пелены наваждений. Расспросив прохожих, она быстро нашла дом посадника.

– Что это у вас нурманы по граду рыщут? – тревожно спросила она у Велины, к которой сопроводили её слуги.

– Да купцы это, Вадим сказывал, два драккара пришли, дело-то обычное, – беспечно ответила хозяйка, безотчётно придерживая руками свой большой живот.

– Кровью от них несёт, бедой по всему граду веет, – тихо, но твёрдо молвила ворожея. Потом махнула рукой, – ладно, не твоё это сейчас дело, тебе рожать надобно, пусть хоть снег середь лета идёт…

Почти всю ночь не могла уснуть Ефанда, ворочаясь и взбивая непривычно мягкую подушку. В доме тоже не спали, кто-то ходил, разговаривали, снова ходили. Уснула под утро, а проснулась от лая собак и чьих-то отдалённых воплей и криков.

В Нов-граде ранним утром началось необычное движение. Бежали по улицам вооружённые нурманы и новгородцы. То тут, то там вспыхивали стычки, полилась кровь. Городская стража, что несла ночное дежурство по граду и у ворот, частью была окружена на своих постах, а частью присоединилась к нападавшим, которые врывались в дома верных князю людей и либо рубили их на месте, либо по приказу посадника Вадима волокли на площадь. Вопли женщин, ругань и крики мужчин, лай собак, скрежет металла, увесистые удары в тесовые ворота, кровь, смерть и страх нависли над градом. Кровавый мятеж буйствовал весь день. Наступившей ночью в поисках тех, кому случилось ускользнуть из рук новых владетелей града, а может уже и всей Новгородчины, повсюду рыскали викинги Олафа в сопровождении людей нового князя Новгородского Вадима Храброго.

В тереме было относительно тихо, но ещё с самого прибытия сюда Ефанда поняла, что в граде творится неладное. «А как же Ольг и Рарог, что у них там, в Ладоге?» – забилась в голове тревожная мысль. Но когда она хотела выйти во двор терема, путь преградил охранник.

– Не велено!

Тревога ещё более возросла. Ефанда жадно ловила каждое слово из скупых обрывков разговоров домочадцев и слуг, но так ничего и не узнала. А тут ещё Велина начала рожать.

Во дворе терема гремела сталь и раздавались крики сражающихся, когда с ними слился крик новорождённого.

– Сын, здоров. Благодари Макошь, Бригид и свою Деву, – устало молвила Ефанда, которая вторые сутки не отходила от роженицы. Шум схватки приближался, кажется, уже в теремных помещениях завязался жаркий бой. Наконец, омыв мальца, завернув и положив его подле встревоженной матери, ворожея стала успокаивать роженицу, говоря, что ей сейчас нельзя волноваться, чтобы не пропало молоко.

– Да как же не волноваться, – восклицала, блестя горячечными очами, Велина, – я слышу шум битвы во дворе и, кажется, даже в тереме. Где Вадим, отчего он не приходит, что стряслось? – Велина была в полном замешательстве, ощущая: что-то пошло не так.

В этот миг тяжёлые резные двери распахнулись, и разгорячённые схваткой воины с окровавленными клинками ворвались в светлицу.

– Где изменник Вадим? – грозно крикнул первый воин. – Именем князя Рарога мы должны взять его под стражу!

Ефанда почуяла облегчение: это воины Рарога, хорошо, что не нурманы! Усталость молодой ворожеи вмиг исчезла, и лик её преобразился в повелительно-строгий. Выпрямившись тугой струной, как девица на смотринах, она встала меж воинами и ложем роженицы.

– Я Ефанда, сестра вашего начальника Ольга, здесь кроме женщин и новорождённого, никого нет, потому прочь отсюда, не положено ей волноваться, а то молоко пропадёт! Ну, чего стали! – грозно надвинулась ворожея на воинов, что в растерянности остановились у порога светлицы.