Нам не мешало хорошенько все обдумать, а потом подготовиться. Нет, не к банкету с пивом и шашлыками, а к той самой Ночи Длинных Клинков, потому что в который раз выходило, что спасение утопающих снова будет делом рук самих утопающих.

Пусть Эдвард Блейз и уверял меня, что он не допустит беспорядков в городе и лично проследит, чтобы с нами ничего не случилось, но я не слишком-то в это верила. То есть, мне хотелось ему верить, но полагаться на его слова я не спешила.

Именно потому я попыталась уговорить женщин забрать с собой детей и перебраться вместе с ними на эту ночь к родителям Олафа. Те жили в соседнем квартале примерно в двадцати минутах езды от «Королевского Клинка» и никакого отношения ни к Лилиям, ни к мятежу не имели.

Что бы ни происходило этой ночью, оно не должно было их затронуть.

Я решила, что это будет отличным вариантом. К тому же, я не планировала пользоваться чужим гостеприимством слишком долго — всего-то на одну ночь!.. — и была готова за него заплатить.

Мужчины мою идею всячески одобрили, но проблема возникла со стороны, с которой мы не ожидали. Выяснилось, что родители Олафа терпеть не могли Эмилию, на что невестка платила им похожей монетой. Их ненависть зашла слишком далеко — те пытались расстроить свадьбу, после чего Эмилия всячески старалась, чтобы они как можно реже виделись с внуком, заявляя, что они настраивают Томаса против нее.

Именно поэтому она к ним не поедет и сына своего не отпустит, сколько бы ее ни уговаривали!

На это мы дружно попытались уговорить ее еще раз, но не тут-то было! Эмилия уперлась, заявив, что они с Томасом останутся в таверне, потому что ничего страшного не произойдет.

Ночи Длинных Кинжалов не будет, заявила мне уверенно. Власти обязательно нас сберегут и ничего подобного не допустят.

К тому же, к этому времени на нашем фасаде появилась новая вывеска — ярко-синяя, с белыми буквами и скрещенными мечами, гласившая, что отныне это место именуется «Королевским Клинком».

Да, разрешения в Ратуше я еще не получила, но Леннарт сказал, что проблем с этим не возникнет. Можно менять названия хоть каждый день, правда, не забывая вносить небольшую пошлину в государственную казну.

На это я решила, что обязательно ее внесу. Но не сегодня, а завтра.

Если мы, конечно, переживем эту ночь.

Новую вывеску, порядком помучавшись, повесил Леннарт, после чего настал мой черед мучиться, но уже с магией. Наконец, все-таки запустила в вечеряющее небо и заставила висеть над входом в таверну два магических светлячка. Как долго они продержатся, я не знала, зато сейчас, в сгущавшихся сумерках, новое название было видно даже издалека.

Правда, это не давало никакой гарантии того, что неприятности обойдут нас стороной. Именно это я пыталась объяснить это Эмилии, но та наотрез отказалась меня слушать.

— Здесь слишком опасно — и для тебя, и для нашего сына, — в который раз попытался уговорить ее Олаф. Затем попробовал на нее надавить: — Я твой муж, в конце-то концов, и ты должна делать то, что я тебе прикажу!

На это Эмилия, фыркнув, не слишком любезно озвучила место, куда ему следовало идти со своими приказами.

Олаф бросил на меня беспомощный взгляд, но я лишь пожала плечами. Повару оставалось только посочувствовать.

— Если что и случится, мы всегда сможем укрыться в погребе, — сообщила мне Эмилия, на что я покачала головой, сказав, что не собираюсь так рисковать.

Не допусти Святая Эрдина таверну подожгут, тогда погреб вряд ли убережет нас от угарного газа. Или же если толпа захочет расправы и примется выковыривать всех нас их этого самого погреба… Мое издерганное воображение рисовало поистине жуткие картины!

Но раз затея с родителями Олафа провалилась, я стала подумывать о том, чтобы отправить всех в центр города, где снять номер в дорогой гостинице — не выгонят же нас оттуда? — но тут появился еще один неплохой вариант.

— Мы поедем к Гордону, — произнесла Мария. — Правда, его самого не будет. Хозяин заставил всех подмастерьев сторожить свой дом и лавку, — пояснила мне. — Он тоже боится. Но жена Гордона нас не выгонит, поэтому я заберу детей и отправлюсь к ней. А Эмилия, — Мария окинула ее спокойным взглядом, — пусть сидит в своем погребе.

Но в погребе той сидеть в одиночестве не захотелось, поэтому она побежала собираться, а я, украдкой вздохнув, сунула Марии все оставшиеся у меня деньги.

Она попыталась было протестовать, но я настаивала. И даже объяснять ничего ей не стала.

Впрочем, экономка поняла меня без слов.

— Насчет этого не стоит волноваться, — произнесла она. — Если что-то случится, я непременно позабочусь о вашей дочери.

Я кивнула, прикусив губу.

— Артур Дюваль, — сказала ей. — Если большее некуда будет идти, разыщите его. Он где-то в Виллерене. Мой брат, конечно, еще тот засранец, но племянницу свою, надеюсь, он не бросит.

— Думаю, все обойдется, — произнесла Мария, хотя по глазам было видно — она так не думала.

______

И все потому, что улицы квартала Грезден словно вымерли. Окна в соседних с таверной домах стояли закрытыми, а в некоторые даже заколоченными. Люди давно уже заперли двери и сидели внутри тихо, словно мыши. Единственный фонарь на перекрестке — его тоже не спешили зажигать, и даже заведение у Хло закрылось, хотя оно работало в ту страшную ночь, когда шли уличные бои между Клинками и Лилиями.

Об этом сообщил мне Леннарт, вернувшийся от Франко. Ходил узнавать, почему ребята, которым мы заплатили еще этим утром и давно уже ждали их прихода, так и не появились.

Оказалось, они и не придут — и даже деньги вернули. Ростовщики с Садовой улицы дали втрое больше нашего, и Франко не смог отказаться от столь щедрого предложения. А то, что мы обо всем договорились заранее, пообещав еще еду и выпивку — это нисколько не меняло ситуацию.

— Наверное, в роду у Франко были дерриканцы! — пробормотал Леннарт. — По-другому его подход к делам не объяснить.

Впрочем, он мог ничего мне и не объяснять, все было ясно и без слов.

В одночасье мы остались без охраны и могли рассчитывать только на собственные силы — на мои непонятные магические способности, на Леннарта с его арбалетом, здоровенного Олафа с кулаками и разделочным ножом и трезвого, сосредоточенного Ставроса с хирургическим скальпелем, который, нисколько не таясь, поцеловал Марию перед ее уходом, заявив, что все обязательно образуется.

Я тоже поцеловала плачущую, ничего не понимающую Анаис, пообещав, что очень скоро мама ее заберет. Нет, плакать не нужно, со мной все будет в полном порядке. Ей же сейчас предстоит отправиться в гости к дяде Гордону вместе с Томасом, Марией, Эмилией и Аньей и вести себя хорошо. Вот, и Барли тоже с собой прихватить — собака им явно не помешает!

И еще, они с Томасом должны во всем слушаться Марию.