Вернее, та самая Ночь Длинных Клинков.

Но передумала. Решила, что хуже уже не будет, если я спрошу.

И я спросила.

— Допустим, — сказала ему, — отец мог быть жестоко разочарован тем фактом, что у него родилась дочь, а не сын, поэтому никогда меня не замечал. Да, бесполезные девочки, еще и приданное за них отдай, и все такое… Но ты-то, Артур?! Скажи мне, за что ты ненавидел меня всю мою жизнь?

Он уставился тяжелым взглядом, но ничем таким меня было не пронять.

— И что же я сделала не так?! — поинтересовалась у него. — Сломала твою любимую игрушку? Наступила на хвост твоей собаке? Испачкала чернилами школьные прописи? У нас шесть лет разницы, Артур, но все мои детские воспоминания пропитаны твоей ненавистью!

— То есть, ты хочешь знать?!

— Не отказалась бы! — пожала плечами. — Давай уже выясним все раз и навсегда.

Думала, что готова ко всему, но уже в следующую секунду поняла, что погорячилась. Такого поворота событий, пожалуй, даже я не ожидала.

— Ты убила мою мать, — заявил мне Артур Дюваль.

— Ложь! — отозвалась я холодно. — Мама умерла, когда мне не было и месяца, так что я не имею к этому никакого отношения.

— Имеешь! — выдохнул он. — Именно ты ее убила!.. Мама так и не отправилась после твоего появления на свет. Родовая горячка, вот что с ней случилось! Но если бы ни ты, ничего бы этого с ней не произошло. Все было бы как прежде, когда мы втроем были счастливы!

— Ах вот оно что! — протянула я.

— Я слышал все, что говорил отцу доктор. Ты оказалась слишком большой и неправильно лежала, но тебя все-таки удалось вытащить на свет. Потом ты выжила, а мама нет. Но я помню, как я молился… Просил, чтобы Боги забрали тебя, а не ее. Только вот Они меня не услышали.

Сказал и уставился на меня обвиняющим взглядом. Тем самым, который преследовал Лорейн все ее детство и юность.

Вот и сейчас демоны прошлого полезли наружу вместе с воспоминаниями, показывая мне то, что в своей слепой ненависти успел натворить ее брат. Как он таскал сестру за волосы, ломал ее игрушки, издевался и изводил ее словами и делами.

И я вздохнула — очень глубоко, — один, второй раз, третий, пытаясь прийти в себя. Отпустить эту боль и захватившие меня в плен чужие, тяжелые воспоминания, потом что теперь я понимала причину детской неразумной ненависти Артура.

И, наверное, сейчас бы я даже могла найти в себе силы его простить, хотя ощущала всю ту боль, которую он успел причинить Лорейн. Потому что мы с ним взрослые люди, и то, что произошло двадцать с лишним лет назад, давно уже лежит в могиле под светлым надгробьем рядом со сгоревшим поместьем Варден.

Но я не понятия не имела, нужно ли Артуру прощение сестры.

— Ты должен знать, — наконец, сказала ему, — что я тебя не злюсь.

Он не поверил — отшатнулся, ощетинился, словно думал, что после всего услышанного новая Лорейн пожелает ему катиться к демонам и гореть там в адском огне.

Но я лишь пожала плечами.

— Знай, Артур, я нашла в себе силы тебя простить и больше не держу на тебя зла, хотя в детстве ты вел себя как последний идиот. Понимаю, что мы с тобой вряд ли обретем братскую любовь, но я все-таки хотела тебе кое-что тебе пожелать… От чистого сердца.

— Пожелать от чистого сердца?! — переспросил он.

— Вернее, посоветовать, — кивнула я. — Не будь таким, каким ты был все это время, Артур! Мы с тобой уже взрослые. Тебе почти тридцать, и твой мозг должен был хоть немного… гм… подрасти. — Хотя бы в теории. — Ты давно не маленький мальчик, плачущий из-за потери матери. Возьми себя в руки, в конце-то концов, и постарайся понять, что моей вины в этом нет. Я не выбирала когда, у кого и каким образом мне родиться, Боги решили это за меня. — И даже когда я попала в тело Лорейн, такой судьбы я тоже себе не выбирала. — И вот еще, я — вернее, мы с Анаис — это последнее, что у тебя осталось из семьи. Других уже нет, Артур! Никаких других родственников, кроме меня с дочерью, а семья — это главное, что есть у человека. Так что подумай об этом на досуге. Кажется, у тебя его слишком много в последнее время.

Сказав это, развернулась и спокойно зашагала к лестнице, провожаемая сопением и тяжелым взглядом Артура, буравящим мне спину. Впрочем, на второй этаж я поднялась всего лишь на несколько минут. Исключительно для того, чтобы попрощаться со всеми своими кавалерами, поблагодарив за чудесно проведенное время, и сказать, что мне пора возвращаться домой.

Но если они захотят меня навестить, то они знают, где находится моя таверна.

Шла, провожаемая до дверей братьями Брамани, думая о том, что на приеме я почти забыла, кто я такая на самом деле. Но теперь прекрасно все вспомнила, спасибо Артуру Дювалю!

Никакая я не сказочная принцесса, удел которой беспечно порхать под музыку на роскошных балах и приемах. Я — Лорейн Дюваль, владелица «Королевского Клинка», бывшего «Сквозняка», и вдова мятежника Флорена не Эрве.

И впереди меня ждала очень долгая и сложная ночь.

К тому времени, когда я вернулась с приема, таверна уже опустела. Даже изморцев, на которых я так надеялась этой ночью, куда-то спешно вызвали. Они как раз выходили из дверей, негромко переговариваясь и смеясь, на что я…

Я, признаюсь, чуть было не вывались из коляски, запутавшись в длинном подоле.

Это что еще такое?! Вернее, куда это они собрались на ночь глядя?! А как же мы?!

Но все же спустилась на землю без травм, затем отпустила извозчика и… не слишком-то вежливо встала на пути у наших гостей, поинтересовавшись о причине их ухода. Спросила, почему они оставляют нас этим вечером, разве им у нас плохо?!

Ах, им у нас хорошо?! Тогда зачем они уходят, и когда их ждать обратно? Надеюсь, уже в скорейшем времени?

Оказалось, что надеялась я совершенно зря. Ждать их стоило если только к завтрашнему дню, но, скорее, к вечеру, потому что оставшимся в Виллерене изморцам хорошенько заплатили за то, чтобы этой ночью они охраняли какой-то важный объект.

Вот, недавно прибыл гонец, привезя сообщение от ярла Хродгейла.

Какой именно объект, изморцы мне не сообщили, но заявили, что дело крайне важное, потому что деньги за него они получат хорошие. Поэтому, когда вернутся, они собираются это отпраздновать.

— Если еще будет, куда вернуться!.. — пробормотала я, но все же растянула губы в приветливой улыбке. — Любой каприз за ваши деньги! — сообщила им, прикидывая, как нам теперь быть.

Тут изморцы принялись «капризничать», пожелав на свой праздник бараньи шашлыки и свиную ногу, такую же, какую они ели этим вечером, и пива побольше, и еще чего-нибудь вкусного, и чтобы музыка была погромче, да повеселее.

На это я пообещала им и пиво, и мясо, и дискотеку, после чего, попрощавшись, отправилась внутрь.