– Ловко, – одобрительно произнёс Богуслав. – Родня твоя где?

– В доме только чужие, великодостойный. Нас всех выгнали.

– Знаешь меня? – спросил Артём.

– Наслышан, пресветлый князь. Знамено узнал твоё.

– Если знаешь, то знаешь и то, что я справедлив.

– И грозен. – Бородач рискнул глянуть в глаза всадника.

– К врагам. Как имя владетеля?

– Мислав.

Братья переглянулись: удача их не покинула.

– Ты своё дело сделал, – бросил бородачу Артём. – Теперь – с дороги.

Подъехал к крыльцу, спешился, обнажил клинки, глянул на брата:

– Потешимся?

– А то! – Богуслав тоже соскользнул с коня.

Разъехавшиеся по двору хузары держали дом: окна, двери, крышу, каждую щель.

За братьями выстроился большой десяток гриди, отобранной для рукопашной.

Ох и неприятное будет у хорватов пробуждение…

* * *

– Признаться, мы надеялись найти и тебя, – сказал Илье Богуслав. – Огорчились, когда не нашли. Мислав твой трижды нас огорчил: когда тебя не оказалось и когда мы узнали, что он дозор выставил: тебя перехватить. Борх как раз за ними отправился, когда ты на него выехал.

– Миславских-то он поймал или только меня? – уточнил Илья.

– Упустил. Хотя те, похоже, ещё раньше дёру дали. Да и пёс с ними. Сам-то Мислав не сбежал. Даже не пытался. Бился храбро, да только куда ему против нас. Артём владетеля вмиг срубил, уши ему отрезал и псам скормил. Сказал: так батя велел.

Говорили они по-ромейски, чтоб ушки двух хорватских девушек, прислуживавших братьям за столом, не услыхали лишнего и об этом не стало известно их папаше.

Папаша же… В общем, из тех, кого стоило бы сразу повесить. На всякий случай.

Но – нельзя. Союзник. С его помощью хорватов взяли тёпленькими и без потерь. Так что с повешением придётся повременить. Не факт, что надолго. Если хорватские земли лягут под Владимира, а разбойная природа возьмёт своё…

– А что третье? – спросил Илья.

– Третье? – Богуслав, задумавшись, не понял вопроса.

– Ты сказал: Мислав тебя огорчил трижды.

– Ну это не столько меня, сколько гридь Артёмову. Добычу на владетеле взяли, считай, никакую. С младшего хана печенежского и то больше бывает. Серебра – гривны две от силы. Понятно, почему он сюда задарма въехал – платить-то нечем. Совсем обнищали хорваты. Я б на месте Владимира с ними и вязаться не стал. Не окупится.

– Это смотря как к делу подойти, – ухмыльнулся Илья.

– Ну-ка поучи нас, бестолковых…

– Ты не нукай, а в сумы мои глянь. И скажи Борху, что я готов с ним поделиться по справедливости. Был бы я ворогом, он бы враз разбогател.

– Да он и так небедный, – засмеялся Богуслав. – Чай не с владетелями хорватскими ходит, а с братом нашим. Но идея правильная.

Княжество Хорватское

Потом был пир. Хозяин не поскупился: угощал бесплатно. Правда, за выпивку денег попросил. Сказал: иначе разорится.

Было весело. Илья уж и забыл, как это – с родными за столом сидеть, в тепле, в безопасности.

Как всё хорошо закончилось. Для всех. Илья глянул туда, где за отдельным столом сидели женщины. И Пипка с ними. Сдержал слово Илья.

– … наложниц трое, а жену брать больше не хочет, – уловил Илья обрывок разговора. – По Элде тоскует.

Это Маттах об отце своём рассказывает.

Илья об Элде, последней жене славного хузарина, много историй слыхал. Была она нурманкой и, говорили, воином изрядным. И погибла как воин. В бою. Вернее, в битве большой, когда великий князь Святослав с ромеями за власть над дунайской Булгарией бился.

Вот уж жена была так жена. И в походах рядом, и в бою. А в постели небось тигрица…

Илья вздохнул. Опять вспомнилась Жерка. Запала в память хищная Соловушка.

– … Любил он её.

Это уже Богуслав.

– Любит, – поправила мужа Лучинка.

Вопреки обычаю она сидела рядом с мужчинами. Илью это не удивляло. У них в роду как раз так и заведено. Только если у Артёма в тереме гостевали, то женщины отдельно садились. Будь иначе, Доброслава, княгиня уличская, Артёмова жена, не поняла бы. Оскорбилась. Она в обычаях строга, Доброслава, внучка Свенельдова.

Илье Доброслава не нравилась. Поначалу глядела на приёмного сына как на мышь в кладовке. И что такое это смердье отродье тут делает?

Мужу, понятно, не противилась. Это ведь тоже не по обычаю. Может, потому Артём Илью к себе и не взял, а батюшке с матушкой отдал?

Доброслава… Вот кто в постели небось лягуха лягухой.

– У нас в роду все однолюбы! – заявил Маттах. Безусое лицо хузарина раскраснелось: вина он изрядно принял. – Вон Йонах тоже. Сколько лет с одной женой живёт!

– Ага, щас! – ухмыльнулся Богуслав. – Попробуй он ещё кого завести, ух сестрёнка ему бы устроила!

– По христианскому обычаю жена должна быть одна, – произнёс Артём.

С интонациями Доброславы, как заметил Илья.

– То-то ты, брат, ни одной красивой девки не… – начал Славка, но осёкся, вовремя угадав, что Артёму неприятно. Обижать брата Богуслав уж точно не хотел.

Они были совсем разные, Артём и Славка, но оттого относились друг к другу ещё более бережно. Чтоб ни делом, ни словом даже нечаянно не задеть.

– Эй, однолюб! – хлопнул он по спине Маттаха. – А где твоя жена? Вроде по годам твоим да по обычаю вашему уже пора?

– А не нашёл пока! – ухмыльнулся хузарин. – Ищу пока, пробую. То одну, то другую. Вон как Илюха.

– Да уж, Илюха у нас по этому делу резов! – согласился Богуслав. – Даже в темнице, в цепях, ухитрился девку найти и влюбить. Гляньте, как она глазками на него стреляет. Любовь, родич, она даже замухрышку в красотку превратить может. А уж если та и прежде красоткой была… – Славка одной рукой обнял Лучинку, а другой сграбастал серебряный «счастливый» кубок, который возил с собой уже не первый год. – За любимых наших, братья! И за матушку нашу, Сладиславу! Пусть не будет им печали ни от родных, ни от чужих!

За дальним столом тоже подняли чаши. Но – за своё.

Веселилась дружина. А что б им не веселиться? Они живы и сильны, пьют, едят, веселятся, а вороги их – волчья сыть да воронья снедь. Чем не повод для радости?

Ещё неплохо бы добычу кой-какую в седельные сумы положить, но это уж как получится. Тем более что у доброго князя дружина голодной не бывает, а Артём – князь добрый, пусть и строгий.