Лола постаралась вспомнить всё в нужной последовательности и, рассказывая, погружалась в напряжённую и пронизанную страхом атмосферу тех дней. Реконструкция событий всегда помогала ей заметить упущенные подозрительные детали, но на этот раз внимание так ничего и не зацепило. Валентина слушала сосредоточенно, не перебивая, изредка проводя пальцами по лбу, как будто хотела впустить и запомнить как можно больше подробностей.

– Это не он, не он!.. – отчаянно произнесла она, когда рассказ был закончен, и разрыдалась.

– А что, если попробовать по-другому? Успокойтесь, пожалуйста. – Лола подала Валентине стакан с водой. – Давайте запишем на камеру ваше заявление. Не буду скрывать, его увидит вся Италия, в том числе полиция, но это будет прекрасный случай рассказать, что вы уверены в невиновности вашего сына.

– Хорошо, – сразу согласилась Валентина и, решившись, перестала плакать.

Лола достала камеру и установила её на штатив.

– Если можно, не задавайте мне вопросов, – попросила она и поправила волосы. – Ну, если только увидите, что я запуталась.

Негромко произнося итальянские слова и стараясь скрыть акцент и волнение, женщина начала с самого детства своего сына. Она описывала жизнь Михаила, во всех проявлениях которой находила подтверждение его невиновности. Это был обречённый рассказ любящей и несчастной матери. «Он не мог этого сделать!» – кричали её глаза. «Он не убийца! Он лучший сын в мире!!» – слышался подтекст в каждом слове.

Лола слушала, что говорит Валентина, и с каждой фразой всё чётче понимала, что женщина голословна и у неё нет никаких фактов, подтверждающих невиновность подозреваемого. После такого показа зритель будет «пищать и плакать», как шутят у них на студии, эфир взорвётся от звонков и сообщений. Бобрихе с Первого канала останется только повеситься… Но что делать самой Валентине? Неужели она не понимает, что её материнский рассказ о доброте и отзывчивости своего ребёнка совершенно не убедит полицию?

Валентина закончила и как будто немного успокоилась, даже повеселела. Она незаметно погладила валик дивана.

– Оставайтесь, поужинаем вместе, только без камер, – предложила она, почувствовав, как аппетит, о существовании которого она забыла за эти долгие дни, вдруг проявился тихим подсасыванием в пустом желудке.

– Спасибо, я с удовольствием! Давайте помогу вам. – Они вместе пошли на кухню.

– У меня, правда, ничего особенного нет… – приговаривала Валентина, раскладывая на шипящей сковородке толстые куски мяса, натёртые смесью чёрного и красного перца.

«Ох уж эта вечная боязнь русских хозяек, что гости уйдут, не наевшись до отвала», – улыбнулась Лола, расставляя тарелки и вспоминая ощущение своего детства, когда она с мамой и дедом жила в России.

Была уже глубокая ночь, когда Лола вышла из дома Валентины. Заведя порядком замёрзшую машину и откинувшись на спинку сиденья, она погрузилась в раздумья. А что, если эксперты всё-таки напутали с ДНК? Пятьдесят процентов отцовских молекул принадлежит Антонио Казини, родившемуся в горах Италии, – это подтверждено анализами, сделанными после эксгумации трупа, о чём ей уже успела сообщить Дана. Остальные пятьдесят процентов соответствуют славянскому происхождению матери. До чего наука дошла! Установили этническое и географическое происхождение материнской и отцовской линий! Сходится буквально всё! Но Валентина даже не упоминала об отце Михаила, сразу заявив, что ничего о личной жизни не скажет, и сдержала слово. Что-то здесь не так… Лола включила запись: измученная горем, но владеющая собой мать тихо произносила итальянские слова, глядя прямо перед собой. Может, она что-то скрывает? Ведь Валентина даже не упомянула, что работала в семье Миндадори, когда родился Михаил… Начала сразу с Рима! В её рассказе фамилия Миндадори отсутствовала полностью!

Лола тронулась с места. «Приеду и ещё раз детально просмотрю запись, медленно и с паузами, не до сна сейчас, завтра последний день. Главное, что Валентина обещала позвонить, если появится Михаил. Но позвонит ли?..» Лолу страшила и одновременно подстёгивала встреча с предполагаемым убийцей. Опыт подсказывал, что выражение: «У такой матери не может быть сына-преступника», как правило, не соответствовало действительности.

Подъезжая к посту ДПС, она предусмотрительно снизила скорость. Но не тут-то было! Её единственную на дороге машину остановил инспектор. Лола затормозила, но из «Хонды» не вышла и приготовила документы. Широкоплечий и тучный сотрудник, недовольно переваливаясь, двинулся к машине. Подождав, когда он подойдёт вплотную, Лола медленно опустила стекло. Так когда-то в России делала её мама, что обычно заканчивалось дополнительными проверками, а то и дискуссией на тему прав человека. Она вспомнила, как ещё маленькая сидела в машине, наблюдая, как гаишники махали палочкой, останавливая всех подряд. Водители выскакивали из автомобилей, бежали по холоду трусцой, на ходу поправляя брюки, и протягивали документы, суетливо заглядывая в голодные глаза дорожных инспекторов. Только они с мамой спокойно сидели в тёплом салоне, что крайне выбешивало стражей порядка.

– Я вас слушаю? – произнесла Лола в полуоткрытое окно. «А ведь я совсем забыла, что выпила бокал вина с Валентиной! – ужаснулась она. – Существуют ли здесь какие-то ограничения в промилле или должен быть чистый ноль? Вот будет дело, если он меня дунуть в трубку попросит! И во сколько это мне обойдётся в рублях?» Наличных денег оставалось совсем мало, только залить бак бензином и доехать завтра до аэропорта.

– Документы, пожалуйста! – Гаишнику пришлось наклониться.

– А вы не хотите представиться? – проговорила она, опять вспомнив маму и решив потянуть время в расчёте на то, что её посетит какая-нибудь удачная идея. Но вместо этого в голове прыгали на перегонки тревожные мысли: «А если права отберёт, что тогда делать?.. Завтра решающий день! Господи, пронеси!»

Ординарное толстощёкое лицо с крупным широким носом, безразличные глаза… Он уже и сам пожалел, что остановил эту машину. Было заметно, что он с удовольствием послал бы Лолу куда подальше вместе со всеми этими представлениями.

– Лейтенант… бла, бла, бла… – скороговоркой проговорил он. Половины она не расслышала.

– Пожалуйста, – протянула документы Лола и запоздало улыбнулась.

Он бросил взгляд на удостоверение и страховку, где галочкой был отмечен допуск к вождению автомобиля без ограничений.

– Пили сегодня?

– Не поняла?.. – Она сделала невинное лицо, судорожно соображая, как лучше ответить.

– Алкоголь употребляли? – Инспектор поёжился от холода. Было заметно, как он промёрз, на плечах образовались два снежных холмика, но покрасневшие пальцы крепко сжимали документы, а в голосе слышалось раздражение.

Лола резко поменяла тактику.

– Пока нет. Но вот еду и думаю, накатить, что ли, водочки, когда домой вернусь, расслабиться? Сил нет, как устала!

Губы полицейского дёрнулись и вдруг расплылись в улыбке.