В последние недели декабря установилась настоящая зима, даже вода в купальне для птиц в моем саду замерзла, и только за два дня до вечеринки началась оттепель и температура немного поднялась – очень кстати, потому что иначе в парусиновом павильоне было бы слишком холодно если не для танцующих, то для оркестра, так что с погодой Хитменам повезло. И все равно я жалела, что у меня нет мехового жакета Сары Бет, поскольку в моем платье без рукавов можно было замерзнуть при любой температуре.

На кольцевой подъездной дорожке перед особняком Хитменов нас встречали слуги, которые отгоняли автомобили гостей на стоянку. Деревья перед фасадом были украшены мигающими электрическими гирляндами, а на каждом окне висели венки из остролиста, в точности повторявшие большой венок над широкой парадной дверью. Сквозь распахнутые балконные окна первого этажа лился свет и доносился гул множества голосов, из чего я заключила, что бо́льшая часть приглашенных уже собралась.

Когда Уилли ввел меня в дом, в ноздри мне ударил сложный запах духов и сигарного дыма, витавший над плотной толпой гостей, которая слегка раскачивалась из стороны в сторону, словно танцы уже начались. Все камины и перила уходившей на второй этаж лестницы были украшены сосновыми ветвями с вплетенными в них листьями магнолии. Даже в приемной, куда провела нас Берта, одетая в черное платье, крахмальный белый чепец и такой же фартук, было не протолкнуться, но я все же ухитрилась выбраться из своего пальто, которое тут же принял у меня кто-то из слуг. А еще мгновение спустя мне попалась на глаза какая-то невысокая женщина, одетая точь-в-точь как Берта, которая приближалась к нам, с трудом лавируя между гостями. В руках она держала начищенный серебряный поднос, уставленный высокими и узкими бокалами с каким-то светло-золотистым напитком.

Я почти сразу узнала Матильду. Уилли как раз отвернулся, чтобы поздороваться с каким-то приятелем, а я приветливо улыбнулась.

– Здравствуй, Матильда, рада тебя видеть. Как поживаешь?

В ответ Матильда даже не улыбнулась. Украдкой оглядевшись по сторонам, она опустила взгляд и проговорила, словно обращаясь к бокалам на подносе:

– Вам бы лучше не говорить со мной, мис Делаида. Для нас обеих лучше.

Прежде чем я успела спросить, что она имеет в виду, Уилли снова повернулся в мою сторону и сразу заметил поднос с напитками. Не обратив на Матильду ни малейшего внимания, он взял с подноса два бокала и протянул один мне.

– Вот, выпей, – сказал Уилли и подмигнул. – Это твой первый бокал шампанского. Только обещай, что он будет не последним: трудновато иметь в родственницах святую!..

Я собиралась поблагодарить Матильду, но она уже растворилась в толпе, и только ее белый крахмальный чепец мелькал в дальнем конце зала, словно поплавок в речных волнах. Потом меня отвлек громкий вопль, донесшийся со стороны лестницы, и мы с Уилли повернулись туда. По лестнице спускалась Сара Бет в совершенно невиданном платье: сплошь перья, кружево и жемчужная вышивка. Подол ее платья был таким коротким, что едва прикрывал колени, и я подумала, что этого тетя Луиза точно не одобрила бы. Завитые (как у меня) волосы Сары переливались в свете ламп и свечей, словно темный норочий мех, и на их фоне сверкали крупные бриллианты. Бриллианты, впрочем, сверкали не только в ее волосах, но и на шее, и в вырезе чудо-платья, и я невольно подняла руку, чтобы прикоснуться к своему жемчужному ожерелью, которое дала мне тетя Луиза и которое, как я считала, делает меня достаточно эффектной. Увы, сейчас я показалась самой себе фермершей из захолустья, которая нарядилась во все лучшее к воскресной церковной службе.

Между тем Сара Бет сбежала по лестнице и, не обращая никакого внимания на Уилли (несомненно, это была часть ее новой «стратегии», как она это называла), заключила меня в объятия.

– Господи, Аделаида, я уж думала – ты никогда сюда не доберешься! Если бы ты только знала, как я скучала среди всех этих стариков. Я чуть не умерла со скуки, пока ждала твоего приезда, чтобы мы могли начать веселиться по-настоящему. Знаешь, я сказала матери, что в нашем павильоне не должно быть никаких компаньонок, потому что это очень старомодно, к тому же и она, и остальные взрослые будут совсем рядом, так что мы все равно не сможем устроить настоящего большого безобразия… – Тут Сара Бет захлопала ресницами и наконец-то повернулась к Уилли: – Ты тоже можешь пойти с нами, раз уж ты – кузен моей дорогой Аделаиды, – добавила она, одаряя его таким взглядом, от которого Уилли зарделся, словно девчонка, чего с ним не бывало уже много, много лет. Во всяком случае, на его щеках появились два довольно заметных ярко-алых пятна, хотя, возможно, на него просто подействовало шампанское, которое он прикончил двумя торопливыми глотками.

– Я… я как раз собирался, – пробормотал он. Рядом снова появилась Матильда, и Уилли, с размаха поставив ей на поднос свой пустой бокал, тут же схватил еще два.

– А ты почему не пьешь? – сказал он, глядя на нетронутое шампанское в моей руке. – Поторопись, иначе я выпью.

Тянуть шампанское маленькими глотками было бы разумнее, но мне очень не хотелось, чтобы кто-нибудь догадался, что я пробую его в первый раз в жизни, поэтому я сделала из своего бокала большой глоток. Пузырящийся напиток пролился мне в горло, а потом шибанул в нос, да так, что у меня защипало глаза. Я едва не закашлялась и, чтобы скрыть неловкость, поспешно сделала еще один глоток. На этот раз мне удалось не поперхнуться, и я украдкой бросила взгляд на мистера и миссис Хитмен, которые как раз встречали на пороге очередного гостя. Слава богу, они ничего не заметили. Сара Бет тем временем тоже взяла с подноса бокал шампанского, потом схватила Уилли под локоть и потащила за собой, да так быстро, что вино в двух бокалах, которые он по-прежнему держал в руке, едва не выплеснулось на пол.

– Идем скорее в павильон, – велела она. – Там гораздо интереснее.

Сара и Уилли быстро пошли в глубь дома, а я замешкалась, ища взглядом Матильду, но ее нигде не было, а я не знала, куда девать мой опустевший бокал. Внезапно чья-то рука, протянувшись поверх моего плеча, осторожно вынула бокал из моих судорожно стиснутых пальцев. Обернувшись, я увидела Джона.

Как и Уилли, он был в черном смокинге, но если мой кузен производил впечатление мальчишки, нарядившегося для взрослой вечеринки (я заметила, как он то и дело поводит плечами, чтобы смокинг лучше сидел), то Джон выглядел мужчиной, привыкшим носить элегантные вечерние костюмы. Его подтянутая, широкоплечая фигура была словно специально создана для пошитой на заказ одежды. Я даже подумала, что он мог бы сниматься в кино, но тогда бы Джон на меня и внимания не обратил, а мне этого совсем не хотелось.

– Привет, красотка, – шепнул он мне на ухо и незаметно поцеловал в висок.

– Ах, Джон… это ты? Я ужасно рада! – так же шепотом ответила я. Каждый раз, когда я его видела, у меня буквально захватывало дух, но я старалась этого не показывать.

– Между прочим, я на тебя сердит, – добавил Джон, напуская на себя серьезный вид.

Его глаза весело поблескивали, и я догадалась, что он шутит, но все равно надула губы, как учила меня Сара Бет. Кроме того, я надеялась, что Джон заметит мою помаду.