– Мы еще дойдем до этого, – обещает Рэйна.

* * *

Я всегда пересказывала Человечку новости, которые узнавала за обедами с Джейком. Как-то раз я сообщила – быть может, немного мечтательно – о том, что Джейк Джексон «действительно верит в любовь». В то утро Человечек пришел мрачный, одетый в свой средневеково-ярмарочный наряд. Я не видела его лицо за монитором, только палец, крутящий колесико мыши с такой яростью, что я была уверена: на самом деле он не работает.

– Послушай, – сказала я. – Возможно ли, что я, ну, понимаешь, нравлюсь ему?

– Конечно, ты ему нравишься, – резко ответил Человечек.

– Я имею в виду, когда мужчине нравится такая девушка, как я…

– Такая девушка, как ты? – повторил он. К тому времени, как я поняла свою ошибку, было уже слишком поздно, его кулак врезался в стол с такой силой, что дерево треснуло с громовым звуком. Казалось невозможным, что в таком крохотном теле может таиться такая мощь. Я сжалась в своем кресле. Его рука стала ярко-розовой в том месте, где ударилась о стол. Я боялась, что он сломал себе кость.

– Извини.

В комнате было тихо. Человечек выглянул из-за монитора. Лицо его было в розовых пятнах, огромные глаза – мокрыми от слез.

– Нет, это я должен извиняться, – произнес он. – Я считаю, что ты настолько красива, что тебе приходится отсеивать людей. – Он попытался улыбнуться. – А я настолько уродлив, что мне приходится внедряться в их круг.

– Послушай, – сказала я, – таких, как я, – десять на дюжину. А таких, как ты, больше нет.

– Ты знаешь, как люди называют меня? – спросил он. – Урод. Мартышка. Фрик-шоу. Лопоухий. Циркач. Попрыгунчик.

– Скажи людям свое настоящее имя, – предложила я. – Тогда тебя будут называть им.

– Они не будут его использовать, – возразил Человечек, одернув свою зеленую курточку. – Я сам принижаю себя. Знаешь, что я делаю, чтобы получить деньги по-быстрому? Я играю гоблинов и троллей, сказочных карликов и рождественских эльфов. Я делал такое, что ты и представить себе не можешь. – Он помолчал с минуту, потом сказал: – Такие, как я, в книгах всегда бывают коварными и пронырливыми. Я использую это как преимущество. Вхожу в эту роль.

– Ты следуешь данному тебе шаблону. Ты стал тем, кем тебя считали.

– Да, но теперь у меня есть проблема. Я не знаю, как отделить то, кем меня считают, от того, кто я есть в действительности.

– Ну, я знаю, кто ты в действительности, – возразила я. – Ты талантливый, упорный, энергичный, настоящий волшебник в редактировании и замечательный хранитель секретов. Ты можешь прыгать так высоко, что в это трудно поверить. Это практически готовый перечень для сайта знакомств. Нам нужно только твое имя.

Человечек втянул воздух своим огромным носом и грустно улыбнулся.

– Да, и фотография… Нет уж, спасибо.

…На той неделе я стала ночевать в офисе, поскольку стало ясно, что платить мне не собираются – никто даже не попросил меня заполнить соответствующую форму. Мои скромные сбережения почти истаяли, поскольку проезд общественным транспортом до города стоил дорого. К тому же лопнул ремень ГРМ на моей «Мазде». Пришлось преодолевать девять миль до автобусной остановки на велосипеде – старом ржавом велосипеде с провисшей цепью. Мой отец продолжал твердить: «Терпение окупается», – что было непохоже на него, хотя у него был свой интерес в этой игре. Его любимый афоризм, который он, возможно, сам и придумал, был таков: «Нет ничего бесплатного, но все продается».

Одной дождливой ночью я лежала, кутаясь в спальный мешок, рядом со своим столом, когда из воздуховода высунулся Человечек.

– Что ты здесь делаешь? – вскрикнула я.

– Что ты здесь делаешь? – эхом откликнулся он. Выпрыгнул из воздуховода на пол, потом на стол. – Я просто собирался немного поработать, – объяснил он, нажимая на рычаг подъема кресла и забираясь на сиденье.

– Тебе не так много платят, чтобы работать по ночам, – сказала я.

– Тебе тоже.

Пока он работал, я смотрела, как с его сапог, болтающихся в воздухе, капает вода. Спустя некоторое время я подергала за мокрый носок. Человечек снял наушники и спросил:

– Да?

– Тебе так нравится редактировать?

– Да.

– А мне вот ничего не нравится настолько.

– А Джейк? – осведомился Человечек, хмурясь.

Я пыталась отрицать это, но не смогла удержаться от улыбки.

– Рэйна и Джейк сидели на ветке, – прикинул он. – Звучит как-то не так. Точнее, звучит попросту глупо.

– Мне нравится общаться с тобой, – сказала я и похлопала по полу рядом с собой. Человечек неуверенно посмотрел на меня, и я сказала: – Какой смысл работать всю ночь? Отдохни немного.

Он сполз с кресла и присел на корточки рядом со мной. Я наклонилась к нему, вдыхая его «гамбургерный» запах.

– Куда ты постоянно ходишь, что от тебя так пахнет?

– Это мой естественный запах, – ответил он, зевая.

Я снова похлопала ладонью рядом с собой, и Человечек свернулся у меня под мышкой. Он был таким маленьким, что его колени доходили мне лишь до талии.

Я вытащила из-под себя спальник и набросила его на нас обоих. В ту ночь мы спали рядом – как и во многие последующие ночи.

…Джейк Джексон был на съемках на Мальдивах, когда Дэйв вызвал меня в свой кабинет.

– Садитесь, садитесь, – сказал он, постучал ручкой по столу и посмотрел в окно. – Хотите что-нибудь? Эспрессо? – Я покачала головой, и он продолжил: – Послушайте, я даже не думал, что вы сможете выполнить все эти поручения. Никто никогда не мог сделать их все. Честно говоря, я не уверен, что мне с этим делать, учитывая текущую ситуацию. – Он поправил очки, посмотрел на меня, потом отвел взгляд, пристыженный. – Вы понимаете, что у меня на самом деле нет права взять вас на эту… э-э… должность? Что вы вряд ли останетесь здесь достаточно надолго для такого… э-э… трудоустройства?

– А? – не поняла я.

Он прикусил нижнюю губу, снова посмотрел на меня и сказал:

– Вашу ситуацию вам предстоит обсуждать исключительно с ведущим.

…В ту пятницу я пришла домой, а моего отца дома не было. Вместо этого я нашла свернутую записку от полиции, втиснутую между сетчатым экраном и дверью: мой отец был в больнице. Я поехала обратно на трассу 23, вверх по дороге, по которой только что спускалась при свете растущей луны. Дул резкий ветер, мои уши горели от холода. Хотя на крылечках не было мужчин, мне мерещились их крики, раздающиеся вслед: «Эй, красотка! Я знаю, кто ты такая! Ты дочка Миллера!»

Мой отец дремал