Было внутреннее ощущение своей правоты, но крыть было нечем. Я решил зайти с другой стороны, как будто бы и дальше убеждая его в своей позиции, а на самом деле лишь интересуясь возражениями. Якобы доказывая ему свои измышления, я пытался убедить в них самого себя и проверить их на прочность, послушав от него адекватные опровержения:

— Хорошо, — сбавив тон, вновь заговорил я, — попробую объяснить свою мысль с другой стороны. Представь, что будет с гравитацией при достижении абсолютного нуля…

— При достижении абсолютного нуля, — перебил меня порядком раздражённый В, — с гравитацией будет то же самое, что будет с тобой, сидящим здесь, при окончании топлива в дизельной субмарине, плавающей в Атлантике. То есть — абсолютно ничего. Как ты не связан с запасом топлива у плавающей где-то субмарины, так же и не связана гравитация с температурой. Гравитации плевать на абсолютный нуль. Это разные физические величины.

— Но ведь гравитация тоже живая? — упорствовал я. — Частица, отвечающая за гравитацию, тоже поддерживается внутренним электрическим зарядом. Гравитон это, или как его назовут в квантовой теории гравитации — не знаю. При достижении абсолютного нуля гравитация перестанет работать, и всё вещество разлетится в разные стороны. Температура — всему голова.

Увидев на лице В явное раздражение от моей настойчивости, или, скорее, даже от «непробиваемости», Мотя решил остудить наш разговор и срезать углы, и уже со своей стороны, ответить на мои предположения:

— Сначала, — вмешался он, — я хотел бы попытаться ответить касательно твоего предположения о том, что «нейтрино — это заряд вещества». Опровержение В насчет того, что «без заряда вещества не появилось бы ни температуры, ни нейтрино», с одной стороны, верно. Но с другой стороны, если забыть про нейтрино, рождённые звёздами, то кроме нейтрино высоких энергий, созданных недрами звёзд и при взрывах сверхновых, в космосе и без того очень много низкоэнергетических нейтрино, сохранившихся со времён максимальной для нас глубины погружения в прошлое — со времён так называемого Большого взрыва. Одним словом, нейтрино были в нашей Вселенной всегда. Следовательно, и заряд был всегда. И заряд этих «вечных» нейтрино дал старт процессу создания ещё большего заряда — звёздного. А реакция в звёздах породила ещё большего качества процесс — сложную жизнь вокруг себя. В окружении звёзд, где концентрация заряда очень высокая, и жизни ведь больше: сложная материя концентрируется вокруг звёзд. Но я не уверен в логике этого процесса. Я лишь допускаю, что такое возможно, и не более. А что касается вопроса гравитации при достижении абсолютного нуля, то я не рекомендую тебе повторять ошибку современных физиков и заниматься чисто математическим моделированием этого процесса, при котором якобы непременно произойдёт замирание гравитации. Мартин Цвирляйн из Массачусетского технологического института со своей командой при помощи высокоточных лазерных установок получил молекулу натрий-калий «NaK» и охладили её до рекордно низких температур в 500 нанокельвинов, вплотную приблизившись к абсолютному нулю. Но абсолютного нуля достичь невозможно. Третий закон термодинамики косвенно говорит нам о недостижимости абсолютного нуля. А что произойдёт, если его таки достичь на самом деле, — не знает никто. И не знает этого алгоритм компьютера, созданный человеком для «изучения» обозначенного процесса. Ведь в компьютер не заложены необходимые переменные о неизведанном процессе. Это как планировать изучать состояние смерти на основании изучения состояния жизни. Нельзя на основании свойств одного процесса изучать переход в абсолютно иной процесс, можно изучать только предел этого процесса, но никак не переход в неизведанное. По закону больших систем, невозможно прогнозировать качественный переход системы изнутри неё самой. Моделирование неизведанного — это не что иное, как вероломное невежество, демонстрируемое наукой наших дней. Ну и, разумеется, мы, сидя за этим столом, тоже сейчас не узнаем, что будет с гравитацией при достижении абсолютного нуля. А допускать какие-то теоретические варианты, забивая свою голову расчётами машины, не владеющей алгоритмами процесса, выходящего за пределы, указанные программистом этой машины, — не лучшая трата мозгового ресурса.

— То есть, — немного оскорбившись, я решил заступиться за свои измышления, — всё то, что ты тут понарассказывал про ЗУМ, МР и событийные проекции — это полезная трата мозговой активности, а копнуть в сторону абсолютного нуля — это уже бесполезно?

— Копать, — спокойно реагировал Мотя, — нужно только, когда копается. А когда упёрся в породу, не поддающуюся твоей лопате, то начинать фантазировать на тему: «А что же там может быть глубже?» — это уже не полезно. Копать — полезно. Фантазировать беспочвенно — бесполезно. Полезнее оставлять пустоту в рассуждениях и умозаключениях, честно сказав себе: «Я не знаю, что там дальше». Пока копалось — узнавал, а как перестало копаться, то значит, время остановиться копать и взяться за создание новой лопаты, способной к покорению ранее недоступных глубин. А пока новой лопаты нет, то время сказать себе честное «стоп». Как бы ни манили и ни прельщали гранты и выделенные бюджетные средства на «изучение» новых глубин со старой лопатой — время сказать «стоп».

— Ну, это всё понятно, — не унимался я. — Но, по сути, при достижении абсолютного нуля открывается возможность двигаться быстрее скорости света, потому что будет нивелировано действие гравитации. И даже левитация не будет казаться чем-то недоступным.

— Свойства вещества после достижения абсолютного нуля не изучены. Ещё раз тебе говорю, — настаивал Мотя. — И это значит, что могут открыться совершенно неожиданные явления. И даже противоположные ожидаемым. Вплоть до распада вещества сначала на первочастицы и вытеснения из области абсолютного нуля уже и самих первочастиц. В итоге в той части, где наступит абсолютный нуль, будет некое «ничто» — пространство очистится от любой структуры материи и даже от самого себя. Это будет даже не абсолютный вакуум, а именно некое «ничто». И прибор, сыплющий абсолютным нулем, может оказаться своеобразным суперзлодейским этаким оружием, попросту стирающим пространство в непостижимое небытие.

— Хорошо, — удовлетворившись его словами, я решил пойти дальше. — Тогда у меня другой вопрос. Наличие абсолютного нуля ставит перед нами вот какую задачу: где же абсолютный максимум температуры и каков он? Ведь если существует абсолютный нуль, значит, существует и абсолютный максимум!

— С одной стороны, — неуверенным голосом заговорил Мотя, — можно считать, что наличие абсолютного нуля не даёт нам оснований считать, что существует абсолютный максимум. Это умозаключение базируется на том факте, что разрушение имеет свой предел и ограничен он возвратом вещества к состоянию первочастицы. Созидание же не имеет предела усложнения. По крайней мере, в доступной для нас плоскости. Вселенная имеет потенциал бесконечного экспоненциального расширения и оттого не ограничена усложнением структуры. Но с другой стороны, усложнение материи периодично, и всё имеет свой предел. Даже в современной научной модели есть такое понятие, как космологическая сингулярность и сворачивание в неё Вселенной после достижения определённых критических переменных её расширения. Поэтому ни о каком бесконечном усложнении материи говорить не приходится. Вообще, слово «бесконечность» приемлемо лишь в плоскости современной научной модели, неспособной полноценно объяснять происходящие процессы. И там, где у этой модели заканчиваются рациональные объяснения, на помощь приходит слово «бесконечность». А для моделирования процессов с «бесконечностью» учёные ввели термин «перенормировка». Перенормировка — это расчёты до обозначенного предела, а после них — остановка расчётов. Вот такой вот «научный подход». Уверен, что если человечеству вообще дано знать такие далёкие глубины о месте своего обитания, то со временем слово «бесконечность» будет вытеснено другим, обозначающим изученные процессы, происходящие за границами нашего сегодняшнего понимания. Но сейчас ответы на эти вопросы выходят за доступные нам рамки, и мы снова приходим к лопате, неспособной копнуть глубже, и можем только гадать про температуру Планка и прочие теоретические переменные. Повторюсь, считаю, что в вопросе абсолютного нуля — самое время сказать самому себе «стоп» и допустить пустоту. Сказать самому себе: «Я не знаю, что там за горизонтом абсолютного нуля. Но то, что мне действительно нужно для жизни здесь и сейчас, — мне доступно».