После того как оркестр покинул поле, – лёгкая разминка перед стартовым свистком, мы со Стрельцовым перепасовываем друг другу мячик. Наставник англичан Альф Рамсей задумчиво глядит на поле из-под кустистых бровей. Тренер, ставший легендой после домашнего чемпионата мира. Станет ли он легендой на этот раз? Или мы всё-таки сумеем лишить его такой чести?

Затем два капитана, Шестернёв и Мур, сходятся в центре поля, рядом с судейской бригадой в лице швейцарца Готтфрида Динста и его помощников – чеха Карола Гальбы и немца Рудольфа Крейнтлейна. Того самого Крейнтлейна, что судил нас в поединке с итальянцами на предварительном этапе. В тот раз отсудил нормально, хотелось верить, что и сейчас не будет нам мстить за проигранный его земляками полуфинал. Хотелось также надеяться, что в этой ветке реальности не случится дополнительного времени и «гола-фантома», который был засчитан с подачи лайнсмена Тофика Бахрамова. Тем более что и самого Бахрамова не наблюдалось, поскольку в финале играла советская сборная.

Кстати, по регламенту в случае ничейного исхода в основное время назначались дополнительные полчаса. Если же и они не выявляли победителя, то назначалась переигровка. Никаких послематчевых пенальти. По мне, это было более справедливо, чем полагаться на лотерею в виде 11-метровых ударов.

Право ввести мяч в игру выиграли англичане. На игру они выбрали нетрадиционную схему без ярко выраженных фланговых игроков, тогда как мы с Хусаиновым привычно заняли места на своих флангах.

– Прессингуем, не забываем! – сделав ладони рупором, кричит Морозов.

Мне-то его слышно, раз уж пока мой фланг граничит с тренерскими скамейками, а до остальных ему докричаться сегодня будет трудновато. Рамсей вон и не пытается, только жестами что-то показывает.

Ну что, поехали, как говорил Юра Гагарин! Хозяева турнира принялись перепасовывать мяч на своей половине поля, мы их пока не атакуем, ждём к себе в гости, чтобы уже от центрального круга начать отбор и затем, завладев мячом, быстро отправить его вперёд. Сборная сегодня должна напоминать туго сжатую пружину. Именно этот термин я озвучил перед матчем, и он так понравился Морозову, что тот успел вставить его в свою речь уже несколько раз.

Минуте на третьей я вступил в единоборство с оказавшимся на моём фланге Нобби Стайлзом. Нобби был не типичным для своего времени футболистом: низкорослым, да ещё страдал серьёзной близорукостью, поэтому в игре вынужден был использовать мощные контактные линзы, а за пределами стадиона носил очки с толстыми стёклами. Мало того, он ещё в детстве умудрился потерять все зубы и на игру выходил без зубных протезов, что придавало его лицу устрашающую ухмылку.

Моё плечо оказалось помощнее. Нобби я оттёр в сторону, завладел было мячом, но этот недомерок взял и засадил мне сзади по той самой щиколотке, которой больше всего досталось в игре с немцами.

– Ё…й …! – заорал я, корчась на газоне от пронзившей всего меня насквозь боли. – А-а, …, …, …!

Ну и боль! Не приведи господи перелом… Вижу, надо мной мельтешат тени – это наши ребята пытаются пока на словах объяснить Стайлзу, что так играть нельзя, хотя Метревели, впрочем, успел вцепиться нарушителю в футболку. За Нобби заступаются игроки английской сборной, растерявшийся Динст, не переставая, дует в свисток, а его помощники пытаются разнять футболистов.

Кое-как с помощью кого-то из ребят поднимаюсь, прихрамывая, подхожу к бровке, где тут же над моей щиколоткой начинает колдовать наш врач.

– Вроде не сломана, и связки целы, – констатирует Олег Маркович. – За такие удары по ногам удалять надо, а то что это – отделался устным внушением!

На ледяные компрессы времени нет, поэтому делает обезболивающий укол, и я с разрешения судьи возвращаюсь в игру. Возвращаюсь медленно в прямом и переносном смыслах, ребята дают мне немного оклематься, не нагружая пасами. Поэтому я получаю возможность понаблюдать за игрой как бы со стороны.

Помню, смотрел как-то матч в записи в компании всё ещё здравствовавшего участника того чемпионата мира Владимира Пономарёва, с более молодой копией которого сейчас я вышел вместе на поле. Не удержался тогда, хмыкнул, мол, играют англичане и немцы на уровне нашей современной второй лиги. На что Пономарёв пожал плечами:

– Ну а что ты хотел, футбол же не стоит на месте. Лет через пятьдесят и о нынешних чемпионах мира будут говорить точно так же. Да и экипировка какая была, ты вспомни! Это тебе не современные облегчённые бутсы, не современные бесшовные мячи, которым и вода нипочём. А тогда дождь прошёл – и всё, мячик превращается в чугунное ядро.

К счастью, сегодня дождик не обещали. Я непроизвольно посмотрел на небо, и в этот момент раздался крик Воронина:

– Малец, мяч!

О блин, чуть пас не прозевал. Принимаю мяч и ускоряюсь вдоль правой бровки. Нога побаливает, но обезболивающее делает своё дело – бежать можно, хотя стопа немного онемевшая, нет того контакта с мячом, как хотелось бы. Бегу и думаю, как долго продлится действие препарата?

Вижу, что вроде бы открывается Стрельцов. Делаю передачу вразрез, но у него тут же в подкате мяч выбивают. Английские защитники тоже недаром свой хлеб едят, голыми руками их не возьмёшь.

Левая стопа понемногу обретает чувствительность, но при этом возвращается и ноющая боль. Пока не та, что была сразу после контакта, но, думаю, дальше будет хуже. Придётся в перерыве снова колоть.

Бросаю взгляд на табло – 34-я минута. Пока держимся, во всяком случае, не выглядим мальчиками для битья. Грамотно обороняемся и при случае пытаемся организовать быстрый контрвыпад. Один из них снова проходит при моём участии. На этот раз отваживаюсь и луплю издали по воротам – мяч и штанга разминаются в нескольких сантиметрах друг от друга. Но это действо хотя бы заставляет Бэнкса высказать недовольство защитникам, хотя меня должен был накрывать кто-то из игроков средней линии. А с трибун я слышу хоть и заглушаемое криками на английском, но такое родное: «Шайбу! Шайбу!»

41-я минута, у наших ворот угловой. Яшин в борьбе с Питерсом первый на мяче, выбивает его кулаком за пределы штрафной. И в этот момент раздаётся свисток. Что такое? Для перерыва вроде ещё рано. Судья показывает на 11-метровую отметку. Ничего не понимаю! Штрафной в нашу пользу? Нападение на вратаря? Или… Вижу радостные лица английских игроков и как наши обступают Динста. Но тот непреклонен – пенальти!

– Ты чё творишь, сука! – ору что есть мочи и широким шагом двигаюсь к эпицентру событий.

Это был тот случай, когда захотелось от всей души заехать судье в рыло. Уверен, так и поступил бы, потому что весь тайм свистки раздавались не в нашу пользу, но в последний момент меня за руку хватает Гиля, который, видно, по глазам прочитал мои дальнейшие действия.

– Малец, не надо! Хочешь оставить нашу команду в меньшинстве? Тогда нам точно конец.

Тяжело дышу, не отводя взгляда от человека в чёрном, лицо которого не выражает абсолютно никаких эмоций. У-у, фашист грёбаный! Даром что швейцарец.