— Лия в опасности, — я хватаюсь за дверную ручку. — Потом всё объясню.

— Лия? Наша бывшая одноклассница? Я не знал, что вы…

Я резко тяну дверь на себя. В лицо ударяет прохладный уличный воздух.

— Потом, — повторяю я ещё раз.

Собираюсь сделать первый шаг через портал, когда Ваня хватает меня за руку.

— Куда ты? — спрашивает он обеспокоено.

Я больше ничего ему не отвечаю, лишь смотрю с мольбой во взгляде. И Ваня всё понимает. Его хватка слабеет, и я пользуюсь этим, чтобы броситься в портал и сразу закрыть его за собой.

Теперь я больше не в штабе.

— Лия? — зову я в нарукавник. — Лия, ты ещё со мной?

— Да, я тут.

— Я уже рядом. Я близко.

Лия говорила про дым, но школа выглядит как обычно. Я вижу учеников, идущих по своим делам, и всё так спокойно, что вскоре до меня доходит: я здесь единственный нарушитель порядка.

— Лия, говори, — прошу я. — Я на месте, но… здесь нет ни дыма, ни огня.

— Люди кричат где-то снаружи, — произносит Лия дрожащим голосом. — Я начинаю задыхаться… Слава, где ты?

— Я перед школой, и тут всё нормально…

— Я открою окно. Дыма так много, и он…

Повисает тишина. Звенящая, оглушающая, давящая на мозг. Я жму все кнопки подряд, панель нарукавника скрипит под моими пальцами, но ничего не помогает вернуть голос Лии в динамик. Я бегу дальше, пересекаю ворота школы. Поднимаю глаза на окна, чтобы можно было различить любую, даже едва заметную тень. Окна кабинетов скрыты жалюзи. Я продолжаю бежать, огибая здание. Ученики, с которыми я сталкиваюсь, кидают мне в спину возмущения, но сейчас это не стоит и капли моего внимания.

— ЛИЯ! — выкрикиваю я имя подруги.

Может, она услышит меня. Но окна, мимо которых я пролетаю, пусты. Нигде нет знакомого силуэта…

— О, Боже! — доносится до меня чей-то голос. — Смотрите!

Сначала ищу его источник. Это группа девушек. Одна из них показывает на что-то остальным. Прослеживаю за направлением, и оно приводит меня как раз к той, кого я искала. Лия стоит на подоконнике одного из крайних в ряду окон. Створки распахнуты настежь, ветер поднимает жалюзи за её спиной, и они видятся мне белоснежными крыльями.

Лия, с её блестящей кожей и светлыми волосами легко бы сошла за ангела.

Я снова кричу её имя, но она меня не слышит. В её руке зажат телефон, по которому она секунды назад разговаривала со мной.

— Кто-нибудь, остановите её! — выкрикивает мужской голос из толпы.

Редкие взрослые, видимо, учителя, находящиеся на улице, кидаются к входу, но я уже знаю, что они не успеют. Даже несмотря на разделяющие нас четыре этажа вверх, я понимаю, что с подругой что-то не так. Её лицо выдаёт эмоции испуга, но они похожи на маску, а не на то, что она действительно сейчас чувствовала бы, стоя на подоконнике и собираясь прыгать.

Я проигрываю в голове слова Лии.

«Дыма так много».

«Сильно пахнет гарью».

«Ребята куда-то пропали».

Этого всего нет. Это только в её голове.

Она видит иллюзию.

— Ах ты сукин сын, — цежу я сквозь зубы и хватаюсь за медальон на шее.

Хорошо, что мне не хватило храбрости избавиться от него.

«Отпусти её», — вот, что я посылаю тому, кто обязан услышать меня.

Так, я уже поняла, работают медальоны. В этом настоящем они не просто символ дружбы, а наши личные стаканчики, связанные длинной нитью.

«Как так получается, что ты всё время попадаешься на моём пути?», — приходит в ответ вопрос с нотками искреннего удивления.

«Я не знаю, что тебе от неё нужно, но не делай этого», — я почти плачу.

Это не сыграет мне на руку, Кирилл может подумать, что я пытаюсь его разжалобить.

«Её родители задолжали моей королеве, — произносит Кирилл. — Кто-то должен расплатиться по этому долгу».

«Тогда и спрашивай с родителей, Лия тут не при чём!»

«К сожалению, именно она и является причиной самого долга».

«Кирилл, прошу тебя… Хотя бы в память о нашей былой дружбе».

«Не говори так. Ты знаешь, что я всё ещё люблю тебя. Но служба королеве сейчас для меня важнее. Если бы не её помощь мне в своё время, не знаю, где бы я сейчас был».

«А я скажу тебе, где», — терпению конец. Можно слышать, как этот хрупкий сосуд даёт свою финальную трещину. Осколки разлетаются во все стороны и оседают пылью на поверхностях вокруг меня.

Точка кипения — вот, что это.

«Ты был бы вечным путником без дома и денег. Ты бы промышлял мелким воровством и, возможно, у тебя бывали бы периоды, когда ты не ел несколько дней подряд. Но при этом у тебя была бы семья — твои пираты, твои друзья: Гло, несмотря на свой недуг, добрейшая из сирен, Филира, немного чудная, но определённо чудесная, и Север… чёртов Север выглядел бы так, словно ненавидит и презирает всех вокруг, но только не тебя».

«О чём ты говоришь?»

«О том, что ты был бы несчастен по всем из основных пунктов, но зато ты был бы свободен. А сейчас ты обыкновенный пёс на цепи, готовый перегрызть глотку любому за поощрение в виде косточки от своей хозяйки, которая на тебя, в общем-то, плевать хотела. Вот тебе вся правда, Кирилл. Хорошо ли тебе после неё будет спаться?».

Лия балансирует на краю подоконника. Кирилл молчит, но я продолжаю сжимать в кулаке медальон в надежде на ответ.

«Она накажет нас, если мы не выполним её задание. После последнего такого наказания у Гло до сих пор не затянулись раны. Я не хочу, чтобы это повторялось».

«И ради этого ты готов убить ни в чём не повинную девушку?»

Снова молчание. Мне кажется, Лия делает короткий шаг ближе к падению. Я последний раз совершаю попытку докричаться до неё, но мой крик тает в шуршащей толпе вокруг.

«Да».

Разжимаю кулак, в котором держала медальон. Смотрю на Лию — она ещё на подоконнике. А когда моргаю, там её уже нет.

Понимаю, что мои глаза закрыты только тогда, когда от силы зажмуривания начинают болеть мышцы. Я не слышу звука удара тела о землю или чужих криков, но это всё из-за вакуума в голове. Я знаю, что увижу, когда открою глаза, и больше всего на свете сейчас желаю ослепнуть.

Я снова убила свою лучшую подругу.

Я думаю, что уже никогда не найду в себе силы открыть глаза и посмотреть на свой самый страшный кошмар наяву, но неожиданно делаю это,