— Убрать с парт всё, кроме ручек, линеек и карандашей.

Вскоре перед нами с лёгкой руки Юрия Геннадьевича оказываются листы с заданиями. У каждого свой вариант — это мы с Беном понимаем, когда быстро глядим на листы друг друга.

— Мне конец, — шепчет Бен, пока Юрий Геннадьевич в последний раз обходит кабинет, внимательно исследуя своих учеников на предмет первых попыток списывания.

— Не тебе одному, — отвечаю я, пробегая глазами по заданиям.

Из всего я смогу ответить лишь на пятую часть. Кое-что, возможно, сумею поставить наугад. А всё остальное — полный провал.

Юрий Геннадьевич занимает место за учительским столом и приступает к проверке карт. Все защитники вокруг, включая даже Бена, который ещё секунду назад, округлив глаза, пялился в лист с заданиями как баран на новые ворота, начинают что-то лихорадочно писать. Я же подпираю подбородок кулаком, принимаюсь выводить на полях бумаги ничего не значащие узоры и раздумывать о том, не сымитировать ли обморок, чтобы получить уважительную причину не сдавать работу.

— Ты планируешь хоть что-то делать? — шёпотом спрашивает Бен спустя некоторое время.

— Я делаю, — отвечаю я, не отрывая взгляда от круглых линий, оставленных синей ручкой. — Видишь, рисую.

Бен выхватывает у меня ручку и чиркает что-то в первом задании.

— Этот вариант правильный, — поясняет он под мой вопрошающий взгляд.

— Спасибо, но я не просила…

— Вторая парта! — разносится предупреждение на весь кабинет. Бен вжимает голову в плечи и утыкается в свой листок. У меня вспыхивают щёки. — Первое и последнее предупреждение.

Едва я решаю, что Бен прав и пора бы мне хотя бы попытаться немного поразмыслить над заданиями, как в кармане джинсов раздаётся жужжание. Я быстро достаю телефон и, не глядя, сбрасываю вызов. Ставлю беззвучный режим. Поднимаю глаза на Юрия Геннадьевича, но в этот раз, похоже, пронесло. Любопытство берёт верх, и я решаю проверить, кто же это всё-таки был, но не успеваю — звонок повторяется. Уже секунду спустя сбрасывается и повторяется ещё раз. Я не понимаю, что происходит, но меня пугает то, что абонент — Лия.

Меня бросает в жар.

Я едва ли думаю о последствиях, когда вскакиваю с места и вылетаю из кабинета, готовая принять следующий звонок сразу, как только он поступит.

Так и выходит, стоит мне только захлопнуть за своей спиной дверь кабинета.

— Слава, — шепчет Лия в динамик.

— Что случилось? — спрашиваю я.

— Что-то происходит… Что-то странное. Первый этаж весь в дыму, и сильно пахнет гарью. Мне кажется, где-то пожар, но я не уверена…

Предложение обрывается, хотя по интонации ясно, что Лия ещё не закончила. Я вздрагиваю, как если бы за шиворот попали холодные капли дождя.

— Лия? — зову я, когда на другом конце провода паузу держат слишком долго. — Лия, ты здесь?

— Да, — шёпот становится совсем тихим, мне его почти не разобрать.

— Ты одна? Где ты?

— Я в кабинете иностранных языков. Остальные ребята, они… куда-то пропали. Я стояла у доски, а когда повернулась, кабинет был пуст. — Что-то шуршит. Я представляю, как Лия, до этого прятавшаяся под столом, поднимается на ноги. — Как такое возможно? То есть… я видела всякое, но чтобы они просто пропали… Ерунда какая-то.

— Спрячься куда-нибудь, — я перебираю ступеньки ногами, спускаясь на первый этаж. — Я буду через пару минут.

До тренировочного корпуса — бегом. У большинства защитников сейчас теоретические занятия, и всё же он не пустует, но мне всё равно и на заинтересованные взгляды, и на вопросы. Мне нужен меч. Я влетаю в сектор с оружием, сталкиваясь в крошечном проёме с кем-то, чьего лица я не различаю, но кто в ответ называет меня слепой дурой. Нахожу меч, беру его свободной от телефона рукой. Такое родное чувство… словно я никогда и не разжимала пальцев, позволяя кому-то забрать у меня оружие, владеть которым — моё призвание.

— Мне очень страшно, Слав, — шепчет Лия.

Её голос бьёт по барабанным перепонкам на невероятно высокой частоте.

— Оставайся на связи, хорошо? — я включаю громкую связь и кладу телефон на пол. — Только не отключайся.

— Хорошо.

Я беру крепление для меча, цепляю его за спину фиксирую в нём меч. Не представляю, во что собираюсь ввязаться, а потому не знаю, что ещё стоит брать с собой, а от чего не будет никакого толку. Со мной только мой меч. Мы можем быть эффективным дуэтом, но ещё мы можем всё испортить. Как обычно — ничего посередине.

— Я уже в пути, — громко говорю я, чтобы Лия услышала меня. — Я знаю, где находится твоя школа, я смогу навести портал.

Нарукавник удобно обхватывает левое предплечье, закрывая собой некоторые символы клятвы. Я бы могла надеть его на другую руку, но мне кажется логичным распределить веса правильно: одна рука для меча, вторая — для нарукавника. К тому же, правая всё ещё не до конца оправилась от ночного ритуала, а сейчас последнее, что мне нужно — это открытое кровотечение.

Бен однажды показал мне, как включить на нарукавнике приём связи, что может сделать его гарнитурой. Я щёлкаю нужные кнопки на панели, хватаю телефон, где активирую беспроводную связь.

— Лия? Ты всё ещё здесь?

— Да, — теперь это доносится из динамика нарукавника.

— Слава? — кто-то совсем рядом тоже желает поговорить со мной.

Выхожу из оружейного сектора и вижу, что неожиданно, Ваню. Киваю ему, не отвлекаясь от дела. Прикладываю ладонь к ближайшей стене. Широко растопыриваю пальцы. Нужно представить место, куда я хочу переместиться, и я восстанавливаю в памяти парковку перед школой Лии.

— Слава!

Проблемы с мелкими деталями, но само четырёхэтажное здание из крупного светло-коричневого камня, окружённое высоким металлическим забором, я помню очень хорошо. Перед закрытыми глазами возникают узкие пластиковые окна и кустистые зелёные растения в фигурных бетонных вазонах у входа. Даже разметка парковки — и та вырисовывается так, словно я нахожусь перед зданием в эту секунду в реальности, а не в своей голове.

Всё кажется таким чётким, но я не уверена, хватит ли этого для портала.

На свой страх и риск я открываю глаза. Дверь, возникшая передо мной, напоминает лоскутное полотно. Ода двустворчатая, и каждая её половина выполнена из деревяшек, неаккуратно наложенных друг на друга.

— Господи, это что за ужас? — между мной и дверью вклинивается Ваня. — Ты знаешь, что портальные двери представляют собой искажённую и осязательную форму настроения её создателя?

— Вань, уйди.

— Что творится у тебя в голове, сестрёнка?

— Пропусти меня!

Громко. Ваня вздрагивает.

— Ладно, — тихо говорит он, делая шаг в сторону. — Что-то