Долька продумала все детали. Съездила в Ланин салон красоты и не только сделала там прическу, но и зашла в офис, взяла из ее стола конверт, набрала на ее личном компьютере письмо к Сергею, там же завела адрес электронной почты. Для большей достоверности даже сбрызнула конверт духами, украденными у Ланы из сумочки во время совместной поездки в гости к этому смешному толстому американцу. После всего этого ей уже даже захотелось, чтобы Сергей не стал убивать Вита (платить бывшему водителю ей было все равно нечем, да она и не собиралась), а отнес бы письмо в милицию. Впрочем, если б он согласился, получилось бы неплохо. Этот парень явно не был профессионалом, и она легко сделала бы так, чтобы он быстро попал в лапы к ментам. Вместе с провокационным письмом.

А на случай отказа Сергея у нее уже был заготовлен другой способ. Идею взрыва автомобиля подсказали многочисленные события последнего времени, о которых то и дело сообщали по телевизору. Она проконсультировалась со знающими людьми – помогли «старые связи», точнее Зуб, вожак их бывшей тусовки, на тот момент уже успевший сделать пару ходок в зону. Долька узнала самое главное – смерть от взрыва, если человек находится в его эпицентре, мгновенна, и это ее очень устраивало. Тот же Зуб за приличное вознаграждение (в деньгах она никогда не нуждалась) помог достать взрывчатку, что оказалось легче легкого, и объяснил не самую сложную технологию. Она заплатила и получила обернутый в тонкую бумагу кусок сильно пахнущего серого вещества и детонатор, к которому скотчем был примотан дешевый мобильник. Ей оставалось только засунуть все это в коробку с детским конструктором, рассчитать время и в нужный момент позвонить на поставленный на вибрацию телефон…

Стихи, как это обычно бывало, пришли сами собой. Они часто рождались именно так – возникали где-то внутри, словно на дне души, в самый неподходящий момент, когда она была где-нибудь в ванной, за рулем или на лекции, и нагло рвались наружу, перли, как она сама выражалась, из ушей, просились на бумагу и требовали, чтобы она забыла обо всем на свете, кроме них.

Включать компьютер было лень, поэтому она быстро нашла тетрадь, в которой конспектировала лекции по истории литературы, вырвала листок и торопливо записала:

День настал, только за душою ни гроша,

Я бегу, любовь, к тебе не дыша,

И раздую искорку огня – не спеша.

Надоело улыбаться и твердить, что хорошо…

Наплевать на мнение людей – да мне-то что?

Развернуть судьбу, да так, чтоб затрещало все по швам,

Закричать, чтоб было слышно всем: «Любовь я не отдам!»

След по снегу заметает пепел лет.

От бессилья в голове разброд и полный бред.

С жизнью попрощаться, чтоб воскреснуть, – вот ответ.

Вот ответ – другого нет.

А куда ни глянь – повсюду пустота.

От обрыва и до счастья не одна верста.

Разозлить судьбу, да так, чтоб стало страшно мне самой.

Нет спасения в тебе – так, значит, быть одной.

Надоело улыбаться и твердить, что хорошо…

Отшвырнула ручку, перечитала, вздохнула. Черт возьми, но отчего же такая пустота в душе? Вообще никаких чувств. Ни облегчения, ни удовлетворения, ни горечи, ни боли – только легкая усталость. А еще немного кружится голова и душно.

Девушка встала и во всю ширь распахнула окно. Пахнуло свежестью и запахом ночного майского города. Наверху, в темно-синем небе появилась первая звезда, такая близкая, почти осязаемая, она, казалось, манила к себе… А далеко внизу, на тротуаре, стояла почему-то казавшаяся очень знакомой черноволосая женщина средних лет в красно-черном готическом платье. Ее было так хорошо видно, словно их и не разделяли несколько десятков метров высоты. Женщина точно манила ее к себе и улыбалась…

Пора. Долька сделала шаг вперед. Тело вдруг сделалось удивительно легким. Она летела, но летела почему-то не вниз, а вверх, прямо в небо, которое неожиданно оказалось не ночным, темно-синим, а утренним и светлым, и по нему раскинулась огромная, от горизонта до горизонта, радуга, только не цветная, а абсолютно черная. Девушка в своем полете поднималась к ней, придвигаясь все ближе и ближе… И в тот момент, когда она оказалась совсем близко, точно проходила под черной аркой, радуга вдруг засверкала, засветилась такими яркими цветами, которые человек в этом мире даже не может себе представить.

Майским днем на обочине Волоколамского шоссе в районе семьдесят второго километра сидели прямо на земле двое мужчин лет сорока и с недоумением таращились друг на друга. Вид у обоих был тот еще – грязные, оборванные, у одного поцарапана щека и оторван рукав пиджака, другой и вовсе с заплывшим глазом, весь в синяках и кровоподтеках.

Впрочем, если бы кто-нибудь пригляделся к ним повнимательнее, он понял бы, что перед ним не обычные деревенские пьянчужки. Оба мужчины были трезвы и довольно прилично одеты, особенно тот, что пострадал меньше, – на нем и вовсе был шелковый галстук от Армани, только очень грязный и сбившийся набок.

– Ну, и что будем делать? – спросил он, потирая бок.

– Понятия не имею! – ответил другой, что был выше ростом, и сплюнул кровью на дорогу. – Блин, кто бы рассказал, я б не поверил! Выкинули, как щенков, из машины, все забрали – и деньги, и мобильники… Козлы! Черт меня дернул остановиться!

– Ну как же ты бы не остановился, они же в форме были… Самое смешное, что я совсем недавно об этом слышал. Вся Москва уже говорит о бандитах в милицейской форме, которые останавливают на шоссе дорогие иномарки и грабят тех, кто там сидит…

Мужчины не без труда поднялись с земли и медленно побрели в сторону города. Заслышав шум приближающейся машины, высокий каждый раз поднимал руку, чтобы проголосовать, но проезжающие мимо автомобилисты как-то не горели желанием обрести столь странных пассажиров.

Минут через сорок лес вдоль дороги наконец кончился и впереди замаячила стекляшка деревенского магазина. Путники устремились к ней.

Полная пожилая продавщица с сомнением оглядела вошедших. Оно конечно, облик их никакого доверия не внушал… Но, с другой стороны, вроде не шатаются, глаза не безумные, и перегаром не пахнет. Может, и впрямь попали в беду?

Поколебавшись, она вынула из объемистой сумки мобильник и протянула им.

– Звоните, только быстро, а то у меня денег на счету мало осталось…

– Мы вам все компенсируем! – пообещал тот, что выглядел поприличнее, а второй, высокий, уже набирал «02».

После того как он поговорил с милицией, женщина окончательно прониклась к ним сочувствием. Это же надо, ребята в какой переплет угодили! Поахала, отыскала в сумке салфетки, достала из-под прилавка початую бутылки водки, что еще с майских праздников оставалась, – сгодилась и как наружное лекарство, и как внутреннее. А потом, махнув рукой, снова вынула телефон.

– Может, вам еще куда позвонить надо?

Мужики переглянулись.