‒ Годится, ‒ сказал он. ‒ Но с небольшой корректировкой: пятьдесят тысяч сейчас, и еще столько же ‒ когда добуду твой юнит. Иначе ты его не получишь.

У Янкера был такой вид, словно он подавился чем-то очень горячим. Однако он почти тут же проглотил этот кусок и почти без эмоций произнес:

‒ Но ты ведь еще ничего не сделал, Крис. А вдруг у тебя не ничего не выйдет?

‒ И не сделаю, если не переведешь все, что положено, на мою банку. Чем быстрее, тем лучше. Даже если у меня не получится ‒ это плата за беспокойство. Меня ведь папа-мама ждут, кузен по такому случаю оторвал свою задницу от Асгарда. Все дела бросил. И ты ведь сам сказал: в эрарии денег хватает. Так в чем проблема-то?

Янкер пожевал губами и как-то странно посмотрел на Габлера:

‒ А ты изменился, Крис…

‒ Чиновнику Администрации Императора должно помнить слова Овидия о временах, которые меняются…

‒…и мы меняемся с ними, ‒ вздохнув, закончил фразу Янкер. ‒ Будь по-твоему. Есть еще одна старая поговорка: «Кто старое помянет, тому глаз вон». А кое-кто, помнится, рекомендовал прощать брату своему не раз, и не два, а чуть ли не пятьсот.

‒ Во-первых, ты мне не брат, ‒ жестко сказал Крис. ‒ Хотя когда-то я думал иначе. Во-вторых, не все рекомендации прошлого годятся для наших дней. Это же, я так понимаю, ты Библию вспомнил? Да и тот прощал, прощал, а его взяли и распяли… Давай не будем сотрясать воздух. Я лучше родителей извещу и кузена, что задерживаюсь на неопределенный срок.

Эрик вновь вздохнул:

‒ Хорошо. Будут тебе сейчас деньги.

‒ И каюту поприличней. Не конуру какую-нибудь. Есть же на «Флавии» приличные каюты?

‒ Найдем, ‒ кивнул Янкер. ‒ Лететь будешь, как у бога за пазухой. Спасибо, что не отказал.

‒ Свое «спасибо» можешь оставить себе, ‒ непримиримо сказал Габлер.

Крис в одних трусах сидел в кресле, которое услужливо повторяло каждый изгиб его тела, и, положив ноги на низкий столик, смотрел объемку. Он выбрал ее наугад, это оказалась какая-то детективная история из серии о лейтенанте Карамбо ‒ как раз то, что надо, дабы не грузить мозги после крепкого сна в мягкой постели. Конечно, нужно было бы принять душ и обработать лицо шейв-пенкой, но файтер специально не спешил с этим. Подъем, душ, бритье ‒ это обычный служебный режим, а он-то был в отпуске и не желал придерживаться изрядно опостылевшего распорядка. Еще успеется. А если все сложится удачно и Улисс сдержит слово, то ‒ прощай, Стафл! У него, Кристиана Конрада Габлера, другие планы на будущее.

Правда, с этими мечтами не стоило спешить. Как любил повторять отец, не говори «гоп», пока не перепрыгнешь. Пока Крис никакого прыжка не совершил, хотя дела шли вроде неплохо.

Он пригладил волосы и обвел взглядом каюту. Да, это была отнюдь не конура, это было помещение гораздо более просторное. Каюта казалась беспредельной, потому что ее от пола до потолка опоясывала живая картина ‒ зеленоватые волны лениво катились к далекому горизонту, синело небо, никого и ничего не было в этих просторах, и только где-то на пределе зрения покачивалось на волнах белое пятнышко. Парус?

Габлер сам выбрал эту картину ‒ хотелось чувствовать себя свободным, созерцать простор, но не космический, а более уютный, благоприятный для человека.

Парус уверенно следовал нужным курсом. И пятьдесят тысяч денариев, появившихся на банк-карде, приятно грели душу. Для эрария уж точно небольшой урон, зато для него, орла-стафла, более чем солидное приобретение. Более чем. Видать, дорожил своим местом Эрик Янкер, ох дорожил!

Галера «Флавий Аэций» уже прошла через саб и направлялась к желтому карлику Солнцу, вокруг которого вращалась планета Земля ‒ прародина ромсов. Проблем у Габлера пока не было, все шло по намеченному плану.

Своих «подопечных» он увидел при таможенном досмотре в космопорте Единорога. Потом вместе с ними сел в один из басов, идущих к «Флавию», а оказавшись на галере, незаметно проследил, в какой каюте они устроились. Не удержался и, оставив нэп в своих апартаментах, еще до старта решил немного поиграть в лейтенанта Карамбо. Он полагал, что эти двое тут же начнут действовать, а потому расположился в холле неподалеку от каюты Шатана и Акимжанов и, потягивая пиво, сделал вид, будто любуется прыгающими по клетке круглохвостками. Эти крохотные птички были непременными обитателями галер. Они меняли окраску при малейшем намеке на отравляющие вещества, и за ними непрестанно наблюдала соответствующая аппаратура.

Старт благодаря квенчеру прошел незаметно, так же незаметно включился гравитатор, и Габлер чувствовал себя вполне комфортно. Вскоре Здено Шатан вышел из каюты ‒ с пустыми руками ‒ и, бросив мимолетный взгляд на Криса, тоже принялся рассматривать круглохвосток. Он оказался невысоким и плотным, и чувствовалась в нем недюжинная сила. Синий свитер обтягивал широкие плечи, синие джинсы подчеркивали колесообразность непропорционально коротких ног. На образец мужской фигуры этот тип явно не тянул. От него за версту несло какой-то косметической мазью… нет, нести, конечно, не несло ‒ просто нос Габлера в очередной раз напомнил о своей исключительной чуткости.

Спохватившись, Габлер мысленно обругал себя за ненужное проявление инициативы. Ведь предупреждал же Янкер: «Не маячь!» Но делать было нечего ‒ он продолжал прихлебывать пиво и пялиться на белоснежных круглохвосток. А когда Шатан вернулся в каюту, поднялся на лифте на свой ярус и приступил к обработке одного из сервов. Тот оказался парнем бывалым и понял все с полуслова. Никаких документов предъявлять не потребовал, а внятно, не моргнув и глазом, назвал стоимость услуги: установления связи с контролером ‒ три тысячи. Янкер как в воду глядел…

Контролер же, как спустя некоторое время передал серв, запросил не пять тысяч, а шесть. Глядя в честные и ясные глаза щуплого смуглого работника корабельного сервиса, явного кросса с какой-то окраины, Крис не мог избавиться от ощущения, что тот его просто решил «подоить». Эта шестая тысяча пойдет не контролеру, а благополучно осядет на карде пройдохи с лицом невинного младенца. Но торговаться Габлер не стал и в конце концов вернулся в свою роскошную каюту с чувством исполненного долга. Теперь все зависело от контролера. Правда, нет-нет да и закрадывалось в душу легкое опасение: контролер-то мог и соврать. Мог сказать, что эти двое никому ничего не передавали, а на самом деле… Только зачем контролеру врать? Он же, надо думать, нормальный ромс, а не какой-то жулик. Если в каждом подозревать обманщика, жить станет слишком грустно. Нет, тут действительно классическая схема: ты ему денарии ‒ он тебе инфу. Или, как не очень понятно говаривал Граната: «Утром денежки, вечером стулья». И все довольны…

Чтобы не попадаться больше на глаза Шатану, Габлер решил не высовываться из своих апартаментов и заказывать еду в каюту. Он часами просиживал в кресле, глядя всякие объемки с приключениями, старался подольше спать, но на третьи сутки полета это ему осточертело до невозможности. И он отправился в ближайший кабак.