Неделю спустя Вуди после утренней тренировки не явился на лекцию по экономике. Гиллель тщетно пытался прозвониться ему на мобильный. Он решил пойти на стадион, посмотреть, нет ли его там, но по дороге через кампус увидел, как перед зданием администрации паркуется черный “шевроле-юкон” Патрика Невилла. Гиллель понял, что что-то случилось, и подбежал к Патрику:

– Патрик, что стряслось?

– Вуди тебе не сказал?

– А что он должен был мне сказать?

– Он погорел на допинг-контроле.

– Что?

– Этот дурак принял допинг.

– Патрик, этого не может быть!

Гиллель пошел с Патриком в кабинет ректора. Помимо самого ректора, там сидел на стуле совершенно убитый Вуди, а перед ним стоял комиссар Университетской футбольной лиги.

Увидев Патрика, Вуди с умоляющим видом вскочил со стула.

– Патрик, я ничего не понимаю! – воскликнул он. – Клянусь, я ничего не принимал!

– Что происходит? – спросил Патрик.

Ректор представил Патрика комиссару как агента Вуди и попросил описать ситуацию.

– У Вудро положительная проба на пентазоцин. Основная и все проверочные пробы дали одинаковый результат. Это очень серьезно. Пентазоцин – производное от морфина, вещество, строго запрещенное Лигой.

– Я не принимал допинг! – крикнул Вуди. – Честное слово! Зачем мне это делать?

– Сейчас же прекратите этот цирк, Вудро! – рявкнул комиссар. – Ваши результаты слишком хороши, чтобы быть честными.

– Я недавно простудился, и врач прописал мне витамины. Я принимал только то, что он сказал. Зачем мне это дерьмо?

– Затем, что у вас травма.

Повисла короткая пауза.

– Кто вам сказал? – спросил Вуди.

– Командный врач. У вас тендинит руки. И порвана плечевая связка.

– Я прошлой весной ввязался в драку. А потом меня избили копы! Но с тех пор прошло по меньшей мере восемь месяцев.

– Я не желаю слушать ваши небылицы, Вуди, – оборвал его комиссар.

– Но это правда, честное слово!

– Вот как? И вы не перетренировались этим летом? У меня есть справка от врача команды, он утверждает, что из-за постоянных болей отправил вас на УЗИ руки, которое выявило довольно серьезный тендинит, вызванный, по его мнению, чрезмерно часто повторяющимися движениями.

Вуди был в отчаянии. Его глаза наполнились слезами.

– Да, верно, врач хотел, чтобы я на время прекратил играть, – объяснил он. – Но я чувствовал, что могу занимать свое место в команде. Я же знаю свое тело! После чемпионата я бы подлечился. Вы считаете, что я, как полный идиот, принимал допинг прямо перед полуфиналами чемпионата?

– Да, – ответил комиссар. – Потому что вам было слишком больно играть без обезболивающего. Думаю, вы принимали талацен перед играми. Все знают, что это очень действенное средство. Известно и то, что его следы в крови быстро исчезают. Думаю, вы прекрасно это знали и решили, что если прекратите его прием задолго до финала чемпионата, антидопинговые пробы ничего не покажут. Я ошибаюсь?

Повисло долгое молчание.

– Вуди, ты принимал эту мерзость? – в конце концов спросил Патрик.

– Нет! Клянусь! Наверное, врач ошибся, когда я болел!

– Врач тебе талацен не прописывал, Вудро, – ответил комиссар. – Мы проверяли. Только витамины.

– Значит, фармацевт, когда делал порошки!

– Довольно, Вудро! – приказал ректор. – Вы обесчестили наш университет.

Он снял со стены рамку с университетской газетой, на обложке которой поместили фото Вуди, и выбросил в корзину.

Патрик Невилл повернулся к ректору:

– И что теперь будет?

– Нам надо все обсудить. Как вы понимаете, ситуация крайне серьезная. Правила Лиги в подобных случаях предусматривают отстранение игрока, а правила Мэдисона предусматривают отчисление из университета.

– Вы уже подписали контракт с “Нью-Ингленд Пэтриотс”? – спросил комиссар.

– Нет.

– Тем лучше, иначе они могли бы потребовать от нас возмещения ущерба за подрыв своего имиджа.

Первым в гнетущей тишине снова заговорил комиссар:

– Мистер Невилл, я имел долгую беседу с ректором. Этот случай может запятнать репутацию Мэдисона и репутацию чемпионата. Все вокруг зациклены на подвигах Вуди. Если зрители узнают, что он принимал допинг, это станет сильнейшим ударом по всем нам, и мы хотим во что бы то ни стало избежать подобной ситуации. Но мы не можем закрывать глаза…

– Так что вы предлагаете?

– Компромисс, который устроит всех. Скажите, что Вуди получил травму. Что у него серьезная травма и он больше не сможет играть. Взамен Лига прекратит разбирательство, и репутация Мэдисона не пострадает. Это означает, что дисциплинарный совет университета не станет заниматься Вудро и он сможет доучиться у нас.

– Сколько времени он не сможет играть из-за травмы?

– Он вообще не сможет играть.

– Но если он не будет играть, ни один клуб НФЛ его не возьмет.

– Мистер Невилл, вы, кажется, не осознали всю серьезность ситуации. Если вы не согласны, мы начнем дисциплинарное разбирательство, об этом узнают все. В случае дисциплинарного разбирательства Вуди будет исключен из команды и наверняка исключен из университета. У вас будет возможность обжаловать решение, но вы проиграете, потому что результат проб однозначный. Я даю вам возможность похоронить эту историю, пока не поздно. Услуга за услугу. Репутация “Титанов” не пострадает, а Вуди закончит учебу.

– Но с его карьерой футбольного игрока будет покончено, – сказал Патрик.

– Да. Если такой компромисс вас устраивает, даю вам двадцать четыре часа. Соберите пресс-конференцию и объявите, что Вуди получил травму на тренировке и больше не сможет играть в футбол.

Комиссар вышел из кабинета. Вуди, в полном отчаянии, молча закрыл лицо руками. Патрик и Гиллель отошли в сторону.

– Патрик, – сказал Гиллель, – наверняка можно что-то сделать! Это же безумие какое-то, в конце концов!

– Гиллель, он ни в коем случае не должен был принимать талацен.

– Да не принимал он эту дрянь!

– Гиллель, я сильно сомневаюсь, что фармацевт ошибся, выдавая ему витамины. А его травмы доказаны.

– Да даже если мы допустим, что он намеренно принимал талацен! Это же всего лишь обезболивающее!

– Это лекарство запрещено Лигой.

– Мы сможем обжаловать решение!

– Ты же слышал: он проиграет. Я это знаю, и ты знаешь. Ему дали уникальный шанс сохранить место в университете. Если он подаст жалобу, вся эта история с допингом выплывет наружу. Он потеряет все: университет вышвырнет его вон, и никакой другой университет не согласится его взять. Он парень очень перспективный, ему надо доучиться. При таком компромиссе он хотя бы голову свою спасет.