Деташемент – вот тоже новое для меня слово. Собственно, оно именно это и означает – временная сводная команда. Деташемент – это когда собирают группу из разных родов войск для выполнения какой-то определенной задачи. Разведка, авангард, арьергард, лагерь разбить или еще чего. Пехота, кавалерия, артиллерия, надерганные из разных полков, сводятся в одну единую группу. Деташемент. Правда, я не очень понял, как надо правильно говорить – «отправить деташемент», «выделить деташемент» или еще как. В приказах говорили и так, и эдак. Здешние писари вообще не шибко заморачиваются со стилистикой и прочим там правописанием.

Полковник Яковлев не просто так ошивался при штабе генерала Фермора. Так уж вышло, что деташемент генерала фон Мантейфеля, отправленный в авангард, был также оторван от своих снабженцев, потому вопрос фуража и провианта приходилось решать каждый день непосредственно в штабе корпуса, выклянчивая личную заначку командующего. Личное знакомство и совместные застолья с генералом – это был дополнительный шанс к тому, что голодать авангард будет не слишком часто. Мантейфель, конечно, тоже был лично знаком с командующим, но именно Яковлев оказался самым сиротинушкой, у которого в полку не было своих личных тыловиков. Значит, ему и карты в руки. То есть – раз уж все равно будешь выпрашивать снабжение, так выпрашивай уж на всех, а не только для своих сироток.

В походе кавалерия авангарда рыскала по округе, далеко вперед отрываясь от колонны, а мы, пехота, отправляли пешие группы в стороны от дороги, в те рощицы и перелески, которые были неудобны для конных.

На полпути от Мемеля к Тильзиту миновали брошенный прусский лагерь. Здесь по весне почти два месяца стоял корпус прусского генерала Левальда. Офицеры авангарда прямо на местности выслушали лекцию генерала фон Мантейфеля о том, как у пруссаков принято оборудовать полевые лагеря, а мы, нижние чины, шныряли по заброшке в поисках чего-либо ценного.

Ценного, разумеется, ничего не нашлось, ведь в лагере успели основательно покопаться и местные жители, и казаки. В бурых проплешинах на тех местах, где когда-то стояли шатры и палатки, в изобилии валялись лишь дешевые фарфоровые трубки для табака и пуговицы от нижнего белья.

И могилы. Много могил. Обычное дело – холодная весна, авитаминоз, полевой лагерь и полевое же питание, десятки тысяч солдат в одном месте… Сотня могил без всякого боя.

А еще неподалеку от кладбища было оборудовано ноу-хау прусской дисциплины – деревянные рамы для порки солдат.

– Как на каторге, – буркнул Белкин, разглядывая место для экзекуций.

– Ну да, так и есть, – ответил ему Семен Петрович, – у них в пехоте все подневольные. Силком в солдаты забрали всех, кто под руку попался, а потом вот туточки и воспитывают.

Будто у нас иначе, подумал я. Но вслух ничего не сказал, ученый уже. Ефим еще в том году мне весь лоб обстучал, приучая держать при себе всякие провокационные фразочки.

Хотя, если подумать… да, у нас все-таки иначе. Не, ну так-то меня вот тоже поймали и отволокли силком в рекруты. Да и палкой тоже били. А все равно иначе. У нас не боятся, что солдат убежит. И что интересно – солдаты особо и не убегали. За всю зимовку в Дерпте стотысячная армия Апраксина насчитала меньше двух сотен беглецов. Из которых еще не ясно, точно ли беглецы или, может, просто в лесу сгинули по зиме. У нас, по сути, солдат просто никто не считает. Подумаешь, оставили в деревне десяток больных на излечение. Нате вам, братцы, цыдульку подорожную, ежели Господу будет угодно вас в живых оставить – догоняйте, а мы дальше пойдем. На работы какие-нибудь командировать по просьбе господина офицера? Нате вам опять же цыдульку и топайте. Как все сделаете – вернетесь. Куда? Да сами найдете, не маленькие.

Интересно, а как оно в бою-то будет? В каком войске будет больше дезертиров? В нашем разгильдяйском или в их, палками замордованном?

* * *

Утром двадцатого числа авангард достиг предместий города Тильзит. К кортежу генерала фон Мантейфеля прискакал посыльный гусар и сообщил, что к нам навстречу из города выходят войска. На глазок – где-то четыре роты. Тут же забили барабаны, роты принялись разворачиваться в боевой порядок, казаки и гусары верхами разлетелись по флангам, артиллеристы расчехлили свои сверкающие медью пушчонки… А боя опять не вышло. Роты прусской милиции шли как почетный караул для представителей магистрата и местных церковников, которые несли символические ключи от города.

Тильзит сдался без боя.

Барабанный бой, фанфары, крики «виват!» от офицеров и звонкое «ура!» нижних чинов… и глухой ропот казаков.

Город капитулировал на почетных условиях. Прусская милиция – «мещанские роты», как их назвали в победной реляции, – отдали нам свои мушкеты, пули и порох. Гренадерская рота Углицкого полка сменила в городе все прусские караулы и заняла ворота. В Тильзите остался крупный магазин, из которого снабжалась армия генерала Левальда, и магистрат любезно передал нашему корпусу все его содержимое в целости и сохранности. Второй взятый город – и снова с полными армейскими складами. Богатый трофей!

Только вот боя не было. А значит, казакам никакой добычи не досталось.

Когда корпус встал на короткий отдых под стенами Тильзита, казацкий полковник Краснощеков имел беседу с генералом на повышенных тонах. Не знаю, о чем они там договорились, но вскоре генерал-квартирмейстер корпуса вызвал к себе всех полковых квартирмейстеров, а те, в свою очередь – фурьеров и каптенармусов, и уже на следующий день войскам раздали награду из захваченных городских складов.

Два фунта соли каждому солдату.

М-да. За Мемель, к примеру, нам обещали выдать по золотому рублю. Даже приказ зачитали. Мол, гордимся, благодарность вам от матушки-императрицы, все дела. Правда, когда мы уходили из Мемеля – эти самые рубли еще никому не раздали, потому как то ли рублей в наличии не было, то ли ждали ответ из Петербурга. Но хотя бы пообещали, и то дело.

А тут – соль. Обычная пищевая соль. Ну офигеть прям какая награда.

А люди довольны.

– Ну как же, господин капрал! Соль же! – поучительно растолковывал мне Семен Петрович. – А мы в походе, знаешь ли. Теперь если вдруг мясо какое будет – ну помнишь, как на реке Аа говядину ели, или вон под Мемелем барашков парных? Так вот, значит, каждая артель сможет себе мяса впрок засолить. В походе, знаешь ли, солонина – милое дело. На одних сухарях – это ж разве жизнь?

Хм. Об этом я как-то не подумал. Зимой проще было. Снега вокруг навалом, если мясо какое есть – ледник сделал, опилками присыпал для термоизоляции – вот тебе и холодильник. А летом как с собой мясо таскать? Разве что гнать за войском целых коров, а потом сразу за день съедать. А тут – соль. Так что бери, господин капрал. Ценный подарок, в наших условиях получше серебра будет.

Переправа через Неман шла полным ходом. В первую очередь переправились казаки и гусары. Они разбились на небольшие отряды и веером рассыпались к югу от реки Неман по всем дорогам, расходящимся от Тильзита. Вслед за ними генерал фон Мантейфель отправил наши роты, оборудовать на каждой из дорог бекеты для прикрытия переправы основных сил корпуса.