Я только потом понял, зачем опытные унтера сделали такую перетасовку.

Старые солдаты берегли нас, молодых. Мы-то в основном или таскали тяжести, или лупили обывателей. Самую паскудную работу – вытаскивать покойников из-под завалов – они взяли на себя. Потому что погибшие городские обыватели были не всегда мужчины. И не всегда взрослые.

В девять утра полковник Яковлев из свиты генерала Фермора ввел в город еще четыре гренадерских роты и пошел занимать цитадель. С ним же вошли генерал-квартирмейстер корпуса и его свита, принимать казну Мемеля, цейхгауз и прочее крепостное хозяйство.

Торжественный выход капитулирующего гарнизона я пропустил, как и большинство солдат полка. Вот офицеры – те да, были почти все. Из наших на парад не пошел лишь капитан Нелидов. Остальные, включая поручика Нироннена, были снаружи. Там, где били барабаны и трубили фанфары. А Нелидов – чисто выбритый, трезвый и злой – был с нами на тесных переулках города. Там, где смрад, гарь и брань на многих языках.

Мы не видели церемонию входа победителя в город, не присутствовали на торжественном молебне у городской кирхи и не слышали принесение присяги городским головой и видными людьми города. В это время мы уже дрыхли без задних ног. Парад парадом, но полковой квартирмейстер секунд-майор Стродс решил вопрос с квартирами для постоя уже с первыми лучами солнца. Нашей роте досталось все самое лучшее – длинный трехэтажный домище, занимающий почти целый квартал с небольшим садиком во дворе.

Тем же вечером в этом самом дворике капитан Нелидов напился в дым.

* * *

Составы бригад снова перемешали. В очередной раз полки передавали в подчинение от одного генерала к другому, формируя новые колонны. Комендантом города назначили генерала фон Трейдена. Во-первых, потому что он курляндец, а во-вторых, потому что его коллеги опять успели отказаться от такой сомнительной милости раньше него.

Казалось бы, а что такого плохого – стать комендантом города? Угу. Это хорошо, если город находится где-нибудь в сторонке и никому не мешает. Вот там да, там стать комендантом это выгодно и уютно. А Мемель же планировался Конференцией как узловая точка снабжения всей армии. Сюда будут прибывать корабли из Питера и Ревеля, отсюда будут отбывать обозы на юг, в действующую армию. Сюда будут прибывать яростные запросы от снабженцев армии Апраксина, с категорическим требованием достать и привезти любой ценой, под страхом немыслимых кар. Сюда же будут приходить тощие письма из столицы с уведомлениями, что по не зависящим от нас причинам, к превеликому нашему сожалению, примите наши глубочайшие извинения и заверения, что в будущем мы-то уж непременно, ага.

Короче, генералы Салтыков и фон Мантейфель прекрасно понимали, что безопаснее быть простым генералом на передовой, чем главным ответственным за узловую точку. Опять же, не так уж и страшен пруссак, как его малюют. Вон, давеча курьер прискакал с сообщением, что цесарцы восемнадцатого июня одержали великую победу над королем Фридрихом в битве при Колине. Солдатам это сообщение зачитали и велели радоваться за успех союзников. И, пока генерал Трейден праздновал – Салтыков и Мантейфель успели сесть на уши генералу Фермору и рассказать, как они сильно жаждут приложить все усилия, чтобы прославить русское оружие.

В общем, генерал фон Трейден теперь – комендант города Мемель. Это его подчиненным закапывать ретраншементы и апроши, что были нарыты при осаде. Это его подчиненным возводить новую линию укреплений города, так как старая была признана нашими инженерами совершенно недостаточной.

А еще коменданту Мемеля была поставлена задача: обеспечить проходимость кораблей по Куриш-гафу к устью реки Неман и далее в крепость Тильзит. Для этого ему в подчинение передавались наименее пострадавшие от болезней и сохранившие свою численность полки. Те самые, что зимовали в России: Вологодский, Пермский и наш Кексгольмский. Причем Пермский полк становился в гарнизон, копать валы, а мы и вологодцы отдавались в подчинение флотским, в десант. Как того и боялся старый солдат Семен Петрович.

Когда суматоха первых дней в Мемеле чуть-чуть поутихла, быт более-менее наладился и ежедневные работы перестали носить авральный характер, то есть офицеры перестали перекидывать людей с одной задачи на другую по десять раз на дню, – наши ротные ундера и капралы собрались на традиционные вечерние посиделки с чаем и игрой в кости. Потекла неспешная беседа. Начальные люди роты сшивали в единую картину все мнения и впечатления последних дней, чтобы иметь представление о том, к каким поворотам судьбы готовить наших людей.

– Что там с господином капитаном? – начал разговор ундер-офицер Годарев.

– Все по-прежнему. Пьет, – флегматично пожал плечами Фомин.

– М-да… Не дело это, братцы. Может, это… поговорит с ним кто?

– Да как с ним поговоришь! – досадливо крякнул Ефим. – Он же в такие дни к себе никого кроме прапорщика не подпускает. С ним вместе пьет, а если кто другой сунется – тому кулаком в зубы!

Капралы и ундера переглянулись.

– Жалко мне его. Я, признаться, сначала о нем дурное думал, а как до дела дошло – он вишь какой оказался! С таким, знаете ли, и на войну идти не страшно! – сказал капрал Смирнов.

– А ты не жалей! – одернул его Фомин. – Такой уж человек. Ему просто нравится такое – когда война. А это, знаешь ли…

– Ну-ну, Александр Степанович! Не начинай опять вот эти свои заходы! Мы и так знаем, что ты своего Мартина Карловича в капитанах видеть хочешь, потому и на Алексея Андреевича наговариваешь! – перебил его Ефим.

– Я – не наговариваю, – сузив глаза, холодно ответил Фомин.

– Так, стоп! – вскинул руки Максим Годарев. – В сторону такой разговор! Давайте-ка лучше про флот обсудим. Чего нам ждать от того, что нас флотским в десант передали?

Александр Степанович и Ефим еще мгновение буравили друг друга взглядами, после чего подались назад и дружно, будто сговорившись, потянулись к кисетам за трубками.

– Тут, братцы, в этом Куриш-гафе почти везде глубина где-то по колено будет, – поспешно вступил в разговор Сила Серафимович, меняя тему. Собравшиеся за столом с облегчением уставились на него. Все знали, что его капральство сегодня выходило на работы под началом флотского лейтенанта и Силе есть что рассказать. – Здесь, братцы, не то что галера – простая лодка не везде пройдет. И дно – сплошная тина. А надо будет сделать так, чтобы они прошли, галеры-то. Так что будем мы с вами, братцы, тину черпать да на берег стаскивать. Фарватер оборудовать. И попомните мое слово: флотские будут над нами куражиться. Мол, копайте глубже, пехоцкие! Еще глубже!

– Почему сразу куражиться-то?

– Понятно почему. Зло срывать будут. Я так думаю, им, флотским, не по нраву идея с морских просторов в болота уходить. Флот – он, знаете ли, тесноты не любит.

– Так то если парусный флот. А к Неману-то будут галеры отправлять. А галеры – они как раз для того и придуманы, чтобы по лиманам да шхерам ползать, – возразил Силе Максим Годарев.