нужна именно ловушка, а не засада. Очевидно, люди прятались поодаль в скалах, ожидая моего фиаско, а твёрдая порода бета-колебаний не пропускает… Невезуха-непруха, помноженная на мою непозволительную расслабленность.

Какой же я всё-таки идиот! Как мог не почуять неладного?! И ключевой вопрос: где сейчас Шейна?

На небе молчаливо-осуждающе сверкали звёзды, коммуникатор показывал два часа ночи по местному времени, но именно мысли о Шейне заставили кровь кипеть, а тело — шевелиться.

Это было адски больно!

Первым делом я вынул болт из бока, вторым — снялся со вкопанных кольев и, кряхтя, словно кляча на издыхании, отполз в сторону. На алый след, как в дешёвых голофильмах ужасов, старался не обращать внимания. Рана в боку оказалась на удивление небольшой, по сравнению с предыдущей, когда Шейна всадила в меня собственные шипы, — вообще ерунда. Поэтому я напился той самой воды, которую брал для гравибайка, и кое-как перемотал ноги, располосовав рубашку на лоскуты.

Второй «радостной» новостью стало то, что вес от падения приняли всё же ноги. Почему радостной? Да потому что руки и торс остались целы, а чтобы выбраться отсюда, мне понадобится в первую очередь верхняя часть тела.

«Если бы Гафур знал, что приказом добить дал мне единственный шанс выбраться отсюда, он бы удавился», — думал я, подтягиваясь на болте.

Воткнуть болт в стену — подтянуться. Воткнуть шип от хвоста сантиметров на пятнадцать выше — и снова подтянуться. Болт. Хвост. Болт. Хвост.

На физподготовке нас так учили втыкать крепкие деревянные палки в отверстия и на них подтягиваться. Это называлось динамическим восхождением. «Помяните моё слово, однажды вам это понадобится», — говорил тренер, устраивая соревнования «кто быстрее заберется на пять метров вверх по стене». Вот и пригодилось. Буду на Цварге, надо будет выслать тренеру бутылку шэйтарри[1]. На самом деле, чтобы выполнить этот трюк, физически нужна сила только на сами подтягивания, а в остальном — ловкость. Ну и две опоры-зацепа, которые можно будет переставлять, в моём случае это был шип от собственного хвоста, которым я дотягивался чуть выше головы, и болт. Как же повезло, что у последнего оказалось прочное древко! Будь это стрела, всё бы пошло прахом.

Голова кружилась так сильно, что порой я не понимал, где верх, а где низ, и рисковал свалиться в очередной обморок.

Каждое движение вызывало мучительную резь, которая пронзала тело. Каждый раз, когда я втыкал болт в земляную стену, сводило бицепс и трапецию. Каждый раз, когда втыкал хвост, — дёргало поясницу. Стоило подтянуться, как огненной атаке подвергались широчайшие мышцы спины, косые и межрёберные. Кожу царапало от неровной сухой земли с частичками породы, собственные ноги ощущались как тяжёлый и бесполезный груз, который стягивал работающие мышцы тела до предела. Но даже среди этой агонии я продолжал двигаться вперед, преодолевая каждое препятствие, чтобы достичь своей цели — выбраться.

Пока поднимался, я думал обо всём чем угодно, злился, вспоминал лицо паладина, представлял, как покромсаю его на лоскуты, но запрещал себе думать о том, что этот урод мог сделать с Шейной.

«Быстрее! Поднажми! Не жалей себя!» — звенело в нервах, и я себя не жалел.

Стоило выбраться из ямы наполовину, как ближайшая гиена попыталась меня сцапать. Пришлось и этого зверя сбросить на колья. Остальная стая тут же в нерешительности замялась, не зная, что делать дальше. Судя по всему, я победил их лидера.

Пустив предупреждающую бета-волну и внушив страх диким хищникам, я не самым эстетичным образом дополз на четвереньках до гравибайка.

Мелькнула насмешливая мысль, что если бы Эсмеральда увидела меня сейчас, то, вероятно, всё же дала бы развод, чтобы не позориться браком с убогим земляным червём.

Я откинул сиденье и достал компактную, но такую нужную походную аптечку. В тканевом пенале под многочисленными резинками заблестели шприцы с ампулами, но первым делом я приставил к сгибу локтя анализатор крови и… выругался в который раз за эту ночь.

«В крови обнаружена высокая концентрация яда РХ-456-М. Использование стимуляторов опасно, так как повысит нагрузку на печень», — было написано на экранчике устройства. И это анализатор был ещё не в курсе масштаба кровопотери. По протоколу я должен был лететь на «Галилею», ложиться в медицинскую капсулу на штопанье-лечение и только потом продолжать дело. Логика тоже подсказывала, что с Фабрисом и группой эмиссаров поиски Шейны не займут большого промежутка времени, но вот сердце сжималось и болело, стоило подумать о террасорке.

Зло выдохнув сквозь зубы, я всадил себе сразу три шприца — с антибиотиком (у меня даже воды не осталось промыть раны), с обезболивающим и самый мощный стимулятор, который был в аптечке.

Перед глазами аж полыхнуло белым огнём, так резко и мощно подействовал последний шприц. Медленно выдохнув и усилием воли прогоняя боль из тела, я сел на гравибайк.

Надо найти Шейну как можно быстрее.

Плевать на собственное состояние.

Плевать на то, что могу не оклематься от этого коктейля.

Плевать на выволочку от Фабриса, которая, очевидно, будет, если я дотяну до его появления на Террасоре.

Вот только как найти Шейну?! Куда эти ублюдки могли её деть? Если буду обыскивать весь Аль-Мадинат, то, скорее всего, не успею, да и действие лекарств закончится быстрее. Я столько часов валялся без сознания, что следы уже точно замело песком. Бета-колебания, какие бы сильные эмоции ни испытывали Шейна и паладины, уже тоже давно рассосались. Что делать?

Лететь на «Галилею», поднимать её в воздух и просить сделать снимки из атмосферы? А где гарантия, что за столько времени девушку уже не доставили в дом, пещеру или что-то подобное?

Позвонить Фабрису и попросить ускориться? Он не бог, и так летит на всех парах и делает всё возможное. Не обыскивать же Аль-Мадинат и правда вручную?! Можно было бы рвануть во дворец, среди ночи заявиться к эмиру и, уповая на то, что Шейна его дочь, попросить помощи, но кто будет обыскивать дома? Люди… не имеющие резонаторов, а значит, работающие почти вслепую. То есть это будет не многим лучше, чем если я устрою обыск в одиночку.

Взгляд упал на копошащуюся стаю серо-коричневых гиен. Часть из них, скалясь, кружила на расстоянии около меня, часть — с голодухи принюхивалась к мёртвым собратьям в яме, но не рисковала спуститься. Пустыня — это не лес и не степь, еды настолько мало, что неудивительно, что они готовы съесть себе подобных. Но, видимо, яд на кольях отпугивал, или ещё что-то.

План сформировался моментально. Шаткий и с расчётом на большую долю