Блять.

Я думаю о бегстве, но мысль покидает меня так же быстро, как и приходит. Норт найдет меня, куда бы я ни пошла, он найдет меня.

В лифте холодно, и я скрещиваю руки на груди, когда тактик смотрит на меня, провожая вниз, как будто я собираюсь с криком убежать в ночь в своей долбаной пижаме.

Еще больше бесполезных слез грозят пролиться, и я сдерживаю их.

Водитель открывает дверь, когда я подхожу, и я сжимаю руки на груди, пытаясь хоть немного скрыть отсутствие лифчика. Я улыбаюсь и благодарю его, но он полностью игнорирует меня, плотно закрывая за мной дверь. Здорово. Все, блять, ненавидят меня, даже долбаный водитель Норта.

Я сижу и погружаюсь в свои собственные мрачные страдания, пока дверь не открывается, и звезда момента не забирается внутрь, садясь напротив меня, так что мы смотрим друг на друга. Машина заводится, и мы несемся по улице в неправильном направлении.

Я нервно ерзаю, не в силах усидеть на месте в удушающей тишине.

Норт, как всегда, остается незатронутым. Совершенно непринужденно, когда он смотрит на кампус колледжа.

— Если предоставленное тебе жилье является недостаточным, тогда я прикажу тебе переехать в мою резиденцию. Оттуда ты сможешь добираться на учебу.

Боже милостивый, нет. Я едва справляюсь с ужином там один раз в неделю.

— Кампус сойдёт. Я могу вернуться туда. Я могу вызвать такси, просто выпустите меня.

Его взгляд такой острый, что я уверена, что у меня, должно быть, чертовски идет кровь.

— Что-то не так, Фэллоуз? По какой-то причине ты не хочешь ехать со мной? Я обеспечу тебя всем, что тебе потребуется.

Я сглатываю.

— Я собиралась остаться с Атласом, чтобы быть с одним из моих Связанных. Кампус сойдёт, я могу поехать… домой туда.

Слово «домой» застревает у меня в горле, но я выдавливаю его, что угодно, лишь бы выбраться из этой гребаной машины.

— Тебе повезло. В моем доме живут трое твоих Связанных, так что один из нас всегда будет с тобой.

Я смотрю в окно, чтобы он не увидел бесполезные слезы, выступившие у меня на глазах. Идеально. Я перешла от дерьмовой, но уединенной комнаты к чему-то, что, вероятно, чрезмерно роскошно, но полно мужчин, которые меня ненавидят.

— Что-нибудь еще, Фэллоуз?

Я сморгнула слезы.

— Нет. Спасибо.

Мой голос звучит прерывисто, но достаточно ясно. Норт достает свой телефон, так что, думаю, на этом разговор окончен.

***

Как только мы выходим из машины в гараже Норта, нас встречают трое из его домашней прислуги. Я крепко скрещиваю руки на груди, как будто никто не заметит, что я стою и выгляжу бездомной, если просто буду прикрывать грудь, но никто из них все равно не смотрит в мою сторону.

— Советник Эверсонг прибыл, он ждет в вашем кабинете.

Норт тихо выругался себе под нос и забрал папку у одного из мужчин, обращаясь ко мне тем же холодным тоном, каким говорил весь вечер, даже не взглянув в мою сторону: — Эвелин покажет тебе твою комнату, Фэллоуз. Я заберу тебя оттуда утром, чтобы проводить вниз на завтрак, я ожидаю, что ты останешься там до тех пор.

Идеально.

Прикольно.

Чертовски замечательно.

Я превратилась из ограниченного существования в долбаную клетку, и я ничего не могу с этим поделать. Этот красивый, непристойно богато украшенный особняк теперь больше, чем просто место, куда я прихожу каждую неделю, чтобы подвергнуться пыткам… теперь это ад, в котором я буду заперта, пока, черт возьми, не умру.

Может быть, Сопротивление, нашедшее меня, было бы не самым худшим вариантом.

Норт и оба мужчины уходят, не замечая кипящей ярости, в которой я оказалась в ловушке, оставляя нас с Эвелин позади, чтобы отправиться в мою новую тюремную камеру.

— Если бы вы могли следовать за мной, мисс Фэллоуз. Ваша комната на третьем этаже.

Я ничего так не хочу, как наброситься на нее и послать ее на хуй, но потом я оглядываюсь и вижу, что она смотрит в землю в знак покорности. Я понятия не имею, как Норт обращается со своим персоналом, но они все ходят на цыпочках, как будто мы монстры, которых они поработили, и это заставляет меня чувствовать себя чертовски неуютно.

Поэтому я держу рот на замке и избавляю бедную женщину от язвительности, которая проносится у меня в голове.

Мне нужно начать следить за направлением в этом месте, потому что после двух поворотов я уже полностью дезориентирована и потеряна. Когда мы спускаемся по одному из длинных коридоров к лифту, я вздрагиваю от звона, потому что, честно говоря, думала, что лифт находится на другой стороне здания, когда меня в последний раз заставляли в него входить.

Эвелин молчит, она ни на что не смотрит по сторонам и не теребит свою одежду в нервном тике. Она — образ послушной горничной в особняке, которая видит все и ничего.

У меня совершенно нет ее самообладания. Я дергаюсь и царапаю свою кожу, как будто чувствую миллион ползающих насекомых, движущихся по моим венам.

Мы поворачиваем за очередной угол и сталкиваемся лицом к лицу с настоящей причиной, по которой я не хочу оставаться в этом гребаном доме, потому что мой худший чертов кошмар направляется прямо к нам, одетый небрежно в черные брюки и мягкий кашемировый свитер. Взгляд Нокса скользит по Эвелин, и он отпускает ее простым:

— Оставь нас.

Вот оно.

Двух слов достаточно, чтобы я оказалась в коридоре с единственным из моих Связанных, который, я уверен, хочет моей смерти. Эвелин просто убегает, не сказав ни слова.

Как только мы остаемся одни, он, не теряя времени, вцепляется мне в горло.

— Почему ты одета как дешёвая шлюха? Неужели Норту пришлось выслеживать тебя в каком-то студенческом общежитии? Ты точно знаешь, как вывести моего брата из себя, не так ли, Отрава?

Отрава.

Конечно, он был бы тем человеком, который связал бы мое имя с ужасным положением, в которое я непреднамеренно поставил всех нас. Я — яд, который распространился в его семье.

Я не буду плакать и, конечно же, не дам ему понять, как сильно он действует мне на нервы.

— Девушка должна получать удовольствие там, где она может, Нокс. Почему тебя это так волнует? Не похоже, что ты хочешь меня. У тебя и так забот более чем достаточно, верно?

Он делает шаг вперед, прижимая меня к стене.

— Может быть, мне стоит сблизиться с тобой, Отрава. Может быть,