Если бы взгляд мог убивать, Кара простилась бы с жизнью в то же мгновение. Но, на ее счастье, это было невозможно.

— Выкладывай, — потребовал Марат, физически ощущая, как испаряется недавно давившее на сердце тяжелым грузом чувство вины.

— Нечего выкладывать, — огрызнулась Лариса, не оборачиваясь к нему, а продолжая сверлить взглядом Кару. — Один знакомый попросил раздобыть для иностранного коллекционера дневники Пржевальского.

— Того, в честь которого лошадь назвали? — недоверчиво уточнил Марат.

— Именно. Я согласилась. Но ты знаешь, я не спец в выполнении подобных заказов. И подрядила Арчугова.

— Да, только ты не взяла его в долю, а обратилась к нему анонимно, по электронной почте. Он не знал, с кем имел дело, — внесла поправку Кара.

— Это правда? Зачем? — Марат снова сверлил Ларису недоверчивым взглядом.

— Затем, что делиться не хотела, — не упустила возможности вбить клин между старыми приятелями Кара.

— Лариса, — вмешался вдруг Нестеров, — почему вас не насторожило, что пан Зачесломский обратился к вам, а не к Борису Аркадьевичу, с которым давно знаком?

— Не знаю. Наверное, потому, что сперва он озвучил примерную стоимость заказа, — со вздохом призналась Лариса.

— Скажите, это он вам подкинул идею нанять Бориса Аркадьевича?

— В общем-то, да. Хотя я и не поняла этого тогда. Он просто пошутил, но мне эта шутка запала в голову, и так я в итоге и сделала.

— А почему, как вы думаете, он не обратился напрямую к Арчугову? Вы же не могли не задать себе этот вопрос?

— Да уж, — с горечью ответила Лариса. — Сперва, в самом начале, мне казалось, что Додик подкинул мне заказ, потому что я ему нравлюсь, — она густо покраснела, — как женщина. При наших встречах он всегда намекал мне на то, что не прочь закрутить роман. К тому же он сказал, что у них с Борисом временные разногласия, но преподнес это так, словно разногласия возникли на какой-то несерьезной, даже пикантной почве.

— А впоследствии?

— Последствия появились только после исчезновения Бориса. На меня начали давить, — начала возбужденно рассказывать Лариса, радуясь возможности выговориться, — а сегодня утром ко мне приходил человек, он не представился, но потребовал от меня выполнения договора или возврата аванса с процентами.

— Договор, естественно, был устный?

— Да. И я не на шутку испугалась.

— Лариса, на будущее: никогда не вступайте в сомнительные сделки с малознакомыми людьми. Пан Зачесломский — очень опасный человек, и думаю, ваш муж об этом знал. Зачесломский сотрудничает с организациями, которые во всем мире находятся вне закона, и частными гражданами, которых разыскивает Интерпол. Он не брезгует очень грязными проектами, например, его хорошо знают на черном рынке по торговле человеческими органами.

— Они хотели… и меня…

— Нет. Не думаю, — после короткой паузы успокоил ее Гарик. — Так почему же Зачесломский не обратился к вашему бывшему мужу напрямую, ведь они были знакомы?

— Знал, что Борис не согласится? Но ведь у них раньше были общие дела? — вскинула на него глаза Лариса.

— Да. Но ваш муж был осторожным человеком, он знал, кто такой Зачесломский, и, прежде чем браться за выполнение заказа, наверняка провел бы подготовительную работу, выяснил подноготную заказчика и отказался от сотрудничества. Потому-то Зачесломский и предпринял этот обходной маневр. Он тонкий психолог, очень умный и коварный стратег, именно поэтому, несмотря на все свои прегрешения, до сих пор гуляет на свободе, — продолжал читать Ларисе нотацию Гарик. Марат сидел тихо, очевидно, оценил разницу в их с Нестеровым весовых категориях. — Так вот, вы оправдали его надежды. Нашли ключик к Арчугову, сославшись на одного из его давних надежных клиентов, о которых Зачесломскому не было известно. Сперва наживку проглотили вы, затем ваш бывший муж. Зачесломскому оставалось лишь ждать и наблюдать.

— За Борисом следили?

— Разумеется. Я думаю, Зачесломский и его клиент сразу же решили не рассчитываться с вами, отсюда и фантастически высокая сумма заказа. Они бы получили дневники, сохранили деньги и даже, возможно, получили бы с вас немалую компенсацию за невыполненный заказ, — невесело улыбнулся Гарик. — Но господин Арчугов их провел. Он, вероятно, почувствовал слежку и вовремя ушел от нее. Во всяком случае, он успел надежно спрятать свой трофей и его преследователи остались ни с чем.

— Но они убили его? — тихо спросила Кара.

— Скорее всего, — неохотно ответил Гарик.

— И пытали? — ей стало очень жалко отца. Толстого, старого эгоиста и бабника, который тем не менее в силу своего разумения заботился о ней.

— Возможно, — сдержанно ответил Гарик — врать было бессмысленно.

— И теперь они надеются выяснить у меня местонахождение дневников? — ломким голосом спросила Лариса.

— Что еще им остается? Думаю, они догадываются, что у вас их нет. Но считают, что вы можете помочь им выйти на людей Бориса, если на вас как следует поднажать.

— Зачем им понадобились эти дневники? Что в них такого, что ради них они убили человека?

Этот вопрос мучил и Кару. Что?

— Это отдельный вопрос, и отнюдь не простой, учитывая личность заказчика, — в очередной раз увильнул Гарик. — А сейчас, Марат, поскольку подъехали ваши люди, стоит вызвать эвакуатор, а самим отбыть с места происшествия. Вам же, Лариса, надо успокоиться. Теперь, когда вы облегчили свою душу, мы сможем вам помочь.

Кто это «мы», он не уточнил, но по лицу Ларисы было видно, что ей действительно стало легче.

Марат отдал распоряжения своим людям, и они покатили домой.

— Зинаида Захаровна, — бросила встречавшей их в холле домоправительнице Лариса, — велите поскорее подавать ужин, мы все устали и очень голодные.

Зинаида Захаровна лишь широко самодовольно улыбнулась в ответ и не двинулась с места.

Но Лариса больше на нее внимания не обращала, она прямиком направилась в кабинет, мучимая единственным желанием — выпить. У нее был тяжелый день. Очень тяжелый и очень длинный. Остальные потянулись за ней.

— Я, пожалуй, пойду сначала переоденусь, — взглянув на свои безнадежно испорченные туфли, проговорила Кара. — Да и душ бы принять не мешало.

Она уже приблизилась к лестнице, когда услышала полный ужаса вопль Ларисы.

21 мая 2017 г.

Посреди кабинета за своим столом сидел порядком исхудавший, мрачный, заросший рыжей щетиной, облаченный в какой-то длинный, заляпанный грязью балахон… Борис Аркадьевич Арчугов собственной персоной.

— Папа! — Кара смотрела на отца и не верила собственным глазам. — Папа!!!