В апреле 1992 года Джон Мэйджор сумел добиться победы на всеобщих парламентских выборах, Нил Киннок, проигравший второй раз подряд, был вынужден освободить место лидера лейбористов. И Маргарет была довольна, пусть даже огромное большинство, завоеванное ею на предыдущих выборах, сейчас уменьшилось впятеро. Тэтчер не испытывала такой горечи из-за победы своего преемника, которая некогда обуревала Хита в связи с ее победой, но Тэтчер не считала Мэйджора политиком равного ей калибра. Она так и не смирилась, что кто-то настолько менее значительный занял ее место на Даунинг-стрит. Ей не понравилось его решение заменить ее подушную подать новым муниципальным налогом, рассчитываемым в зависимости от стоимости недвижимости налогоплательщика (эта система действует до сих пор).

Тэтчер оказывала поддержку евроскептикам из партии консерваторов. Это во многом подорвало авторитет премьер-министра Мэйджора и создавало впечатление у избирателей, что Консервативная партия бесповоротно расколота. На всеобщих парламентских выборах в сентябре 1997 года консерваторы потерпели сокрушительное поражение, лейбористы получили в палате общин большинство, превышающее то, что получила Тэтчер на своих триумфальных выборах 1983 года. Она считала причиной поражения правительства Мэйджора то, что оно «поступилось принципами».

Маргарет нравился премьер-лейборист Тони Блэр, на всеобщих парламентских выборах 1997 года наголову разгромивший Консервативную партию, ведомую Джоном Мэйджором. Она неоднократно выражала свое им восхищение, и не в последнюю очередь потому, что он решительно развернул свою партию от социализма и оставил нетронутыми экономические реформы Тэтчер. Сам Блэр вовсе не возражал, когда его сравнивали с Маргарет, называя его столь же влиятельным и решительным премьер-министром. Ее, однако, весьма тревожило продолжающееся при правительстве Блэра погружение Британии во все более интегрирующуюся Европу.

Маргарет, несмотря на возросший авторитет, полностью отдавала себе отчет, что у нее нет никаких шансов вернуться к штурвалу руководства партией. Впрочем, это было невозможно и по иной причине: в июне 1992 года она приняла титул баронессы Кестевен и статус пожизненного члена палаты лордов.

«Да, господин министр» достаточно емко одной фразой охарактеризовал, что чувствует политик, очутившийся после кипения и бурления палаты общин в верхней палате парламента:

«Провел на редкость приятный и полезный день в Кембридже.

Встречался с Кричтоном. Сейчас он — пэр и ведет размеренную академическую жизнь.

Я поинтересовался, что он ощутил, оказавшись у лордов.

— Будто из фауны попал во флору, — ответил он».

Палата лордов не зря называется верхней: бóльшую часть истории британского парламента именно она была более важной из двух палат. В конце позапрошлого и в начале прошлого века в британской политике обычным делом был конфликт между избранной на всеобщих выборах палатой общин и наследственной палатой лордов, пока в 1911 году не был принят Акт о парламенте. С этого момента даже отвергнутый лордами законопроект, если он трижды прошел голосование в палате общин, считался принятым. Что касается бюджетных законов, то палата лордов могла задержать их принятие не более чем на месяц.

Палата лордов, тем не менее, не просто декоративная историческая безделушка. В ее функции входит обсуждение и внесение поправок в законопроекты, проходящие через палату общин, особенно в те, обсуждение которых в нижней палате было по тем или иным причинам лимитировано. Палата лордов может вносить собственные законопроекты, особенно по вопросам, не вызывающим сильных разногласий в обществе. В ее обязанности также входит свободное и всеобъемлющее обсуждение животрепещущих вопросов, особенно таких, на обсуждение которых палата общин не может выделить достаточно времени. До создания правительством Блэра Верховного суда палата лордов также исполняла функции высшего судебного органа.

Палата лордов — это не результат некой конституционной логики. Никто в здравом уме и твердой памяти не стал бы создавать такую странную конструкцию. Она возникла сама собой в ходе столетий истории Британии. Однако наличие такого иррационального органа, как палата лордов, имеет свои преимущества. Она наделена меньшим авторитетом, поскольку не имеет такой демократической легитимации, как палата общин, и поэтому конфликт между двумя палатами парламента исключен. С другой стороны, именно присутствие в палате лордов экспертов — ученых, экономистов, юристов — которые иначе не стали бы выставлять свою кандидатуру на парламентских выборах — позволяет палате в обсуждениях законопроектов использовать богатейший опыт своих членов.

До 1958 года титул лорда был только наследным. Но по принятому в том году Закону о пожизненных лордах палату лордов стали заполнять политические назначенцы, не обладающие правом передавать титул по наследству. Именно такой титул получила Маргарет Тэтчер. Она сама за время своего пребывания на посту премьер-министра создала 216 пожизненных лордов. Наследственных лордов приблизительно три сотни, пожизненных — около семисот. На рубеже нового тысячелетия наследственные лорды были лишены права принимать участие в голосованиях палаты, за исключением участвующих в работе парламента девяноста двух представителей, избираемых самими наследственными лордами.

К титулу баронессы полагался герб, который был создан Геральдической палатой. На нем над девизом «Береги свободу» держат щит две фигуры: слева адмирал флота, символизирующий победу в войне за Фолклендские острова, а справа — Исаак Ньютон, родившийся недалеко от родины Тэтчер, Грантема, и символизирующий научное образование и раннюю карьеру Тэтчер. На щите на синем поле два золотых льва держат золотой же ключ, символизирующий пребывание Маргарет Тэтчер на посту премьер-министра и первого лорда казначейства. В нижней части щита на алом поле башня с порт-кулисом, опускной решеткой крепостных ворот, символ британского парламента.

Леди Тэтчер получила и другие награды: орден Заслуг, орден Подвязки, почетные докторские степени, почетное членство в Королевском обществе (аналог Академии наук) и Королевском химическом обществе, почетное гражданство Фолклендских островов, Лондона, Вестминстера, Загреба и Гданьска, высшие американские, хорватские и южноамериканские ордена, и даже почетное членство в лондонском клубе «Карлтон», принимающем только мужчин.

Отношения Маргарет Тэтчер с преемниками Джона Мэйджора на посту лидера Консервативной партии улучшились. Возможно, именно ее влияние помогло Уильяму Хейгу стать лидером партии в 1997 году, позже он безуспешно пытался выбраться из ее тени. Перед всеобщими выборами 2001 года Тэтчер активно включилась в избирательную кампанию (результат которой оказался для тори не намного лучше, чем катастрофический итог выборов 1997 года). Ее выступления на предвыборных митингах всегда отслеживали британские пресса и телевидение. В речах бывший премьер заходила гораздо дальше, чем декларировала официальная линия Консервативной партии в оппозиции к единой европейской валюте. Тэтчер поддерживала и следующего лидера партии, Иэна Дункан-Смита, идеологически более близкого к ней (в начале 1990-х Дункан-Смит был одним из лидеров крыла консерваторов, изо всех сил сопротивлявшегося принятию Маастрихтского соглашения).