войск, и ситуация повторялась. Только на вопрос: «Кто хочет остаться здесь?», все разом шагнули назад. Потом эти монгольские впечатления преломились в творческой фантазии Леонида Гайдая в фильме «Операция „Ы“».

Вскоре настал день отправки на фронт. При погрузке эшелон подали не на первый путь, и в какой-то момент строй новобранцев оказался в узком пространстве между несущимися в разных направлениях железнодорожными составами. Душераздирающие паровозные гудки, грохот поездов, мелькание вагонов на полном ходу могли испугать кого угодно. Кто-то из ребят лег на землю, кто-то остался стоять, с трудом удерживаясь в клубящихся потоках пыльного ветра. Одноклассник Леонида, страдавший эпилепсией, упал и начал биться в судорожном припадке. В какой-то момент его ступня оказалась на рельсе и была отрезана мчащимся поездом. Когда составы пронеслись, будущие солдаты с ужасом смотрели на этого парня и забрызганные кровью рельсы. Но настоящий ужас их ждал потом. Пострадавшего на носилках отправили в лазарет, остальных в казарму, где продержали еще пару недель, после чего, выстроив в каре, предъявили им их слегка подлеченного одноклассника на костылях. Быстро зачитали приговор суда по делу об умышленном членовредительстве с целью дезертирства. Девятнадцатилетнего парня поставили к стенке, несмотря на слезы и мольбы, и чекисты дружным залпом расстреляли его, в назидание молодым призывникам – чтобы другим неповадно было. После этой воспитательной процедуры их погрузили в вагоны, и поезд пошел на запад.

Гайдая направили на Калининский фронт.

Их везли через Москву. Леонид с детства мечтал увидеть столицу. Но их высадили на товарной станции и сразу провели к метро. Они пересекли Москву под землей, так ничего и не увидев. Так же, как сотни тысяч других новобранцев, ехавших на фронт из Сибири. Этот эпизод был воссоздан в кино однокашником Гайдая – тоже фронтовиком, режиссером Василием Ордынским в фильме «У твоего порога».

Воевал Гайдай недолго, всего несколько месяцев. Он служил в пешей разведке, неоднократно ходил во вражеский тыл. В декабре 1942 года он забросал гранатами огневую точку и участвовал в захвате пленного. За это был награжден медалью «За боевые заслуги». 20 марта 1943-го они с товарищами взяли очередного «языка». Возвращаясь с задания, Гайдай подорвался на мине, получив тяжелейшее ранение. Он был буквально нафарширован осколками, девять месяцев провел в госпиталях, перенес пять сложнейших операций. Несколько раз ему хотели ампутировать ногу, но он категорически отказывался. «Одноногих актеров не бывает». Он сохранял чувство юмора даже в такой ситуации, создал в госпитале драмкружок и поставил три веселых водевиля по Чехову.

Ногу ему спасли. Леонид хотел вернуться на фронт, но его признали негодным к воинской службе. Последствия ранения преследовали его всю жизнь. Время от времени в его теле начинал шевелиться один из осколков, приходилось делать очередную операцию. Леонид Гайдай был инвалидом, но никогда никому не говорил об этом. Он даже выработал походку, скрывавшую его хромоту. Более того, находил возможность шутить над болезнями в своих фильмах. Вспомните третью новеллу в фильме «Деловые люди», где Ростислав Плятт и Юрий Никулин обсуждают, как и чем лечить ревматизм.

В январе 1944 года Леонид вернулся в Иркутск. Его снова взяли в театр, уже актером. Актерскую работу в годы войны приходилась совмещать с обязанностями рабочего сцены. Одновременно он поступил в актерскую студию. Гайдай жил в общежитии – четыре человека в комнате в бывшем «Коммерческом подворье». Жилось голодно – суточная норма хлеба была 300 граммов. Иногда Леонид выбирался в Глазково к родителям. Оттуда привозил немного картошки, яблок-ранеток, несколько морковок, которые по-братски делились между всеми.

Как-то раз, вернувшись из театра, уставший Леонид прилег отдохнуть. Закрыл глаза, но не спал: очень есть хотелось. Дежурный стал жарить на примусе картошку. Когда она была готова, кто-то сказал: «Надо Леню разбудить». А другой возразил: «Он устал. Пусть поспит». И пожалели, не стали будить. «А мне было стыдно открывать глаза и вставать, – рассказывал потом Гайдай. – Так и остался без ужина…»

Война закончилась. Сталинская эпоха продолжалась. С ее парадами, показным энтузиазмом, криками «ура»… Но люди уже стали другими. Они радовались мирной жизни, надеялись на лучшее; хотелось работать, дышать полной грудью, любить… Для Гайдая театр стал вторым домом. К тому времени Иркутский театр существовал уже почти сто лет. Из него вышли знаменитые актеры и режиссеры Константин Зубов, Николай Охлопков, а уже после Гайдая работали Лидия Вронская, Виктор Егунов, Любовь Добронравова, Виталий Венгер, Михаил Светин, Леонид Броневой, Наталья Коляканова.

Гайдая мало что интересовало кроме искусства. Да и физических сил не всегда хватало – ранение давало о себе знать. Поэтому он не стал ходить на занятия, которые, как он считал, ни к чему будущему актеру. В результате – получил строгий выговор за пропуск занятий по марксизму-ленинизму. В столицах такое крамольное дело могло кончиться арестом, лагерем и Сибирью. Но Иркутск и так в Сибири, поэтому как-то обошлось.

Окончив студию, Гайдай стал одним из ведущих актеров театра. Его долговязая фигура и угловатая пластика вызывали улыбки и смех, а то, что он был местным, да еще и фронтовиком, добавляло ему симпатии публики. Он играл в спектаклях «Молодая гвардия», «Госпожа министерша», «Слава», «Три сестры» и других. При этом старался вникать во все тонкости актерской профессии. Леониду помогала московская актриса, приглашенная в 1945 году в Иркутский театр, – Валентина Архангельская. Она прежде работала в Театре Вахтангова и была женой актера и драматурга Александра Галича. Муж остался в Москве, и их отношения становились все более отчужденными. Валентина была хорошо образованна, она деликатно направляла Гайдая в его актерских работах, рекомендовала ему книги, которые нужно прочитать, поощряла работать над собой. Неудивительно, что он по уши в нее влюбился. Но долгого романа не получилась. Он был для нее слишком молод и провинциален. Валентина встретила в Иркутском театре более интересного для нее человека, за которого вышла замуж. Напоследок она дала Гайдаю добрый совет, порекомендовав поехать учиться в Москву.

Леонид стал думать о режиссуре. И даже о работе в кино. В 1949 году он поехал в столицу и поступил во ВГИК. Студентом Гайдай был заметным: он имел собственный взгляд на многие вещи и даже позволял себе спорить с преподавателями, которым такое поведение очень не понравилось. В результате несмотря на то, что учился он хорошо и получал отличные оценки по многим предметам, Леонид был отчислен из Института кинематографии за профессиональную непригодность. Вердикт педагогов гласил: «Гайдай – сложившийся актер, а перевоспитывать в искусстве труднее, чем воспитывать заново». А вокруг бурлила послевоенная московская жизнь. Гайдай наблюдал, присматривался – и, как