Впервые в жизни у Алексея шевелились на голове волосы. Округлившимися глазами он смотрел прямо перед собой и ничего не видел – кроме трех цифр: 962 – и своего жеста Толику Загородневу: «Хороший выстрел».

Он понял если не все, то почти все. В бронестекле напротив он, как на экране телевизора, видел Ухорскую, спешащую к вертолету. Дальше мозг взял на себя функции цензора, поработав ножницами: большая часть была вырезана. Но основное осталось. Знакомый голос за кадром повторил: «Попали мы... Пробуем уйти... На связь больше не выходи. Отбой!» Рыщущий в поисках команды Хайдарова вертолет пронесся над БТРом, над шоссе, над барханами, пересек невидимую воздушную границу с резиденцией «Хранитель пустыни», завис над ее останками, сделал поклон в сторону взорванной «шишиги» и...

Она правильно угадала не только направление, но и средство передвижения спецназовцев.

– Хайдар! – Гюрза, ухватившись за свободную лямку, дотянулся до командира рукой. – Ты ранен? – Сергей на всякий случай оперативно извлек из подсумка шприц-тюбик с обезболивающим.

– А? – Капитан встретился взглядом с товарищем. – Нет. Все нормально. Желудок.

– Желудок?

Курт-Аджиев недоверчиво покачал головой. Сергея подстегнул, а Хайдара вернул к реальности голос Юсупа, выжимавшего из «гусара» все до последней лошадиной силы:

– Держись, братва! – И через пару секунд: – Дорогу нам перекрывают!

Али-Баба, резко затормозив перед поворотом, проехал прямо, объезжая стоявшие на шоссе две БМП и БТР-80. Эти две гусеничные «братские могилы пехоты», ослепляющие водителя светом мощных прожекторов, и их колесный собрат не догонят, разве что угостят из КПВТ крупнокалиберными пулями. И точно.

В бронированные бока «Гусара» ударили пулеметные пули, забарабанили автоматные. Снова сворачивая на шоссе, но уже в сотне метрах от импровизированного блокпоста, Юсуп почувствовал, что тяга на руль немного возросла. Его догадку подтвердило шлепанье пробитой резины по асфальту. Правое среднее – точно определился водитель. Слава богу – не переднее.

Едва машина выровнялась, Хайдар и Гюрза ответили тем же: короткими очередями из пулемета и автомата. Еще раз показав, что их БТР – не отвлекающая пустышка.

* * *

Моджахед сразу же отказался от идеи взять быстрый темп, пробежаться хотя бы пять-шесть, а то и десять километров. Сдохнут химики, резонно предположил он. Однако пешим порядком они шли быстро – примерно восемь километров в час. Если придерживаться этого темпа, то, как и предполагал Хайдар, за четыре часа можно дойти до базы. Главное, не останавливаться, не делать передышек, только тогда организм начнет втягиваться в непривычный ритм и довольно быстро адаптируется к нему. Это Николай Муратов познал в свое время на собственной «курсантской» шкуре.

Они шли уже двадцать минут, позади три километра пути, впереди в десять раз больше, – Плут в авангарде, Нафтизин замыкал колонну, а «следопыт» Моджахед, как всегда, находился в головном дозоре.

«Оттягивают», – билась в голове бойца тоскливая мысль. Моджахед отмечал слева от себя возросшее движение транспорта. О малочисленном гражданском в это время суток говорить не приходилось, его вообще не пропускали, скорее всего, заворачивали на обочину, – речь шла о военной технике, которая, клюнув на приманку капитана Хайдарова, в очередной раз делала разворот на полкруга.

«Буду прорываться в обратном направлении».

Судя по всему, тройка спецназовцев прорывалась успешно, действительно оттягивала на себя погоню.

«А был ли другой вариант уйти от преследования?» – подумал Николай. Но тут же пришел к выводу: если он и был, то его съело время.

Не раз и не два невидимая связь с командиром приносила нечто вроде успокоения: а вдруг они уйдут?

Скорый рассвет предвещал в городах и селениях Ирака призыв к утренней молитве. Многократно повторяемое и усиленное мощными динамиками «Аллах акбар» пронесется по улицам и площадям. Серо-бирюзовый край горизонта понудил Муратова углубиться дальше в пески, на запад от шоссе, на чем было потеряно несколько драгоценных минут. Конечно, сразу они на базу не попадут, придется сутки или двое скрываться в песках, пока разведка не даст окончательного ответа: блокирована ли буровая и ее подступы или нет. Важно то, что они уходили из опасной зоны.

Двое спецназовцев уже полчаса отчаянно сдерживали натиск по меньшей мере батальона противника. Укрывшись позади подорванного кумулятивными зарядами «гусара», они вели прицельный огонь. Выстрел из РПГ не привел бы к таким плачевным результатам, если бы БТР находился на ровной дороге. Но, объезжая очередной заслон, бронетранспортер накренился на дюне, и в это время под переднее правое крыло влетел заряд и разорвался прямо под местом механика-водителя. Али-Баба, получив смертельные увечья, тем не менее несколько минут вел огонь по противнику. У него резко перехватило дыхание и разом померкло в голове, когда он менял магазин «вала». Руки Юсупа Каримова безжизненно повисли, выпуская оружие.

Пулемет заклинило на станине, и Гюрза не сумел высвободить мощное оружие. С таким пулеметом можно сутки удерживать высоту.

– Бросай его! – крикнул Хайдар, ведя огонь из-за бронированного укрытия. Баки БТРа были надежно защищены, и топливо не сдетонировало от взрыва, однако очередной выстрел из гранатомета мог похоронить спецназовцез. Они сместились от «гусара» на несколько метров и, все еще находя в нем укрытие, вели ответный огонь.

Все-таки бесшумное оружие и мощные патроны сыграли свою роль, особенно «винторез» Курт-Аджиева. Светало, и Гюрза, глядя в оптику, одного за другим снимал бойцов армейского корпуса, пытавшихся взять диверсантов в клещи с флангов или зайти к ним с тыла. Вот тройка иракцев, пригибаясь, в хорошем темпе и на расстоянии ста метров от обороняющихся рвется по правому флангу. Выстрел из «ВВС», и один из них падает, как от сильнейшего удара в грудь. Двое других вынуждены залечь и вести беспорядочную стрельбу. Такая же картина и на другом фланге: резкий разворот в противоположную сторону, выстрел, толчок приклада в плечо, скошенная бронебойной пулей фигура.

Навязчиво в голове Хайдара крутится пронумерованная мысль: 962. Руками своего бойца он сбил вертолет и похоронил под его обломками офицера ГРУ. А возможно, целый экипаж «вертушки», с которым Алексей общался не раз.

Отстреливаясь, он замечал, что «гусаром» как прикрытием пользуются не только они. Уже больше десятка военных сумели укрыться за ним. Через их головы летели 25-миллиметровые гранаты из подстволок и фугасы, выпущенные из «РПГ», но разрывались далеко позади осажденных; спецназовцы не выдавали себя звуками выстрелов, а относительный мрак не позволял противнику визуально и точно определить их местоположение.

В данный момент Хайдар опасался ручных гранат обороняющего действия: «лимонки», брошенные из-за БТРа, представляли серьезную угрозу. Алексей повернулся на левый бок, подтянул ногу коленом вперед и убрал левую руку под грудь, опираясь ладонью о песок. Другой рукой вытянул из подсумка гранату, оставляя на карабине кольцо. Резко отталкиваясь, капитан поднял корпус на левое колено, найдя упор правой ногой, сделал замах и резко бросил гранату «свечкой». Тут же лег на согнутые руки и перекатом сменил позицию.