Кажется, пора снова начинать верить в чудеса.

На свадьбе на Ник было такое пышное платье, что оно едва поместилось в проходе церкви, и для ведущего ее Лавиня нашлось совсем немного места. Но Этьена это не смущало. Он был крайне внушителен, ведя под торжественные звуки органа племянницу к алтарю. А уж взгляд, которым он одарил Кайла, передавая ему руку Ники…

Только жениха этот взгляд совершенно не впечатлил. Во-первых, никого, кроме Ники, он не видел. Ну а во-вторых… Он понимал и уважал Лавиня. Тот отвечал за Ники и оберегал ее, как мог. Но теперь за Ники отвечает Кайл. И Этьену придется с этим смириться.

Кстати, знакомство будущих родственников началось весьма бурно. Джо Падрони пришел в праведное негодование от того факта, что кто-то (в данном конкретном случае — Этьен Лавинь) не считает его старшего сына образцом безупречности и имеет сомнения в том, что он достоин Николь. Нет, Ники — это, безусловно, сокровище, но ведь и его мальчик не на помойке найден! А Этьен упрямо стоял на своем и утверждал, что, будь его воля…

В общем, обстановка слово за слово ощутимо накалялась, пока в дело не вступило тяжелое оружие — дипломатические способности Терезы Падрони и бутылка граппы. После распития каковой родственники разошлись, полные наилучших чувств друг к другу. Джо был преисполнен благоговейного восхищения тем, что, как выяснилось, Ник и ее дядя из числа — обедневших, но все же! — чистокровных потомственных французских аристократов. А Этьен, поближе познакомившись с родителями Кайла, здраво рассудил, что у таких чудесных людей не мог родиться совсем уж полный подонок. Наверное, он все же был к Кайлу чересчур предвзят.

— Джузеппе Кайл Падрони, согласен ли ты взять в жены Николь Бенедикт (тут Кайл удивленно распахнул глаза, а Ники лишь пожала плечами. Не он один с сюрпризами в имени!) Хант в жены, хранить ей верность в счастье и в несчастье, во здравии и болезни, а также любить и уважать во все дни жизни, пока смерть не разлучит вас?

— Да, — ответил жених без запинки. За ее смех по поводу «Джузеппе» он своей «Бенедикт» отомстит потом, позже. А сейчас надо делать то, зачем они здесь.

— Николь Бенедикт Хант, согласна ли ты взять в мужья Джузеппе Кайла Падрони, хранить ему верность в счастье и в несчастье, во здравии и болезни, а также любить и уважать во все дни жизни, пока смерть не разлучит вас?

Ник делает паузу, совсем крошечную, едва заметную, но достаточную, чтобы его глаза полыхнули негодованием за столь несвоевременное озорство. Но потом, конечно же…

— Да.

Ее нежная улыбка и сияющие сквозь прозрачную ткань глаза сполна компенсируют эту шалость.

Священник говорит приличествующие случаю слова, но реагирует Кайл на главное. И, откинув невесомый занавес фаты, он целует свою жену перед Богом и перед людьми.

Падре Лоренцо произносит завершающие слова обряда бракосочетания, стараясь не обращать внимания на то, где именно находится рука новобрачного во время поцелуя. С другой стороны — чего ждать от мальчишек Падрони?! И потом, наблюдая такой, возможно, не совсем уместный в стенах храма пыл новоиспеченного супруга, старый падре уверен — он еще успеет застать ту же самую компанию под сводами своей церкви на крестинах первенца этой вот парочки. Даст Бог, успеет.

— Ник, просыпайся!

— Еще пять минуууут, — со стоном из-под одеяла.

— «Еще пять минут» было десять минут назад! — одеяло самым бесчеловечным образом сдергивается, обнажая стройную фигуру «а-ля натюрель».

— Изверг!

«Изверг» поспешно отворачивается. Иначе они точно опоздают!

— Ники, вставай, я кому сказал! Опоздаем!

— Ну, подумаешь… — она садится и милосердно натягивает на себя одеяло. Сладко зевает, трет глаза. — Ну, опоздаем…

— Ты что, забыла?! Сегодня совещание проводит новый руководитель команды!

— Ну, положим, не новый, — Ники с наслаждением потягивается, отчего одеяло падает вниз, а супруг со стоном отворачивается, — а всего лишь временно исполняющий обязанности руководителя команды. А это совсем другое дело!

— Все равно! Она — редкостная стерва!

— Да ну? — заинтересованно вопрошает Ники, доставая белье из комода и, не торопясь, натягивая. И с улыбкой смотрит на спину мужа, который упорно не отворачивается от окна. Что же там такого интересного?

— Точно тебе говорю! Умная, ехидная и ужасно строгая! Лучше не опаздывать!

— Ой-ой-ой, — хмыкает Ник, — я просто уже трясусь от ужаса.

— Зато, — Кайл поворачивается и наблюдает, как Ники застегивает блузку, — у нее совершенно фантастическая задница. А губы такие, что когда она говорит, я понимаю одно слово из трех.

— Я так и знала! — торжествующе воскликнула Ники, забыв на время о пуговицах. — Я знала, что, когда я говорю, ты меня не слушаешь!

— Слушаю! — примирительно усмехнулся. Притянул жену себе, чмокнул в нос. — Но мечтать мне никто не запрещает.

— Но не на совещаниях же!

— И, кстати о совещаниях, — он с видимым сожалением разжимает руки. — Пошли завтракать. А то и вправду… — вздыхает, — опоздаем.

— И все-таки я не понимаю! — он приканчивает вторую чашку кофе, наблюдая, как Ники уминает вафли. — Что за блажь жениться посреди сезона!

— Ты так скучаешь по Максу? — усмехается Ники. — И потом, ты что — сомневаешься, что я смогу самостоятельно провести этап?! — она демонстративно негодует.

— В тебе не сомневаюсь, — парирует Кайл. — А вот в здравом уме нашего шефа — пожалуй, есть некоторые сомнения.

— Между прочим, это не моя инициатива! Лучше бы они оставили за старшего Антонио! Но Кертис настоял, а Максу, похоже, все равно…

— Еще бы ему было не все равно! Старый влюбленный дурак! Выдумал тоже — жениться в пятьдесят с лишним! Да еще и уезжать в свадебное путешествие! Медовый месяц у него, надо же…

Ник улыбается.

— Они с Корделией давно… питают чувства друг к другу. И потом — что за предубеждение против медового месяца?! Не понравился собственный?

— Еще как понравился… — мечтательно вздыхает он. — Хорошо, но мало… Ладно, — одергивает он самого себя. — Черт с ним, с Максом. Просто тут еще и Уилсон уехал…

— Как, и Кертис тоже виноват?

— Вечно ты своего любимого начальника защищаешь! Хотя… в этот раз Кертис все-таки не виноват, — Кайл встает, подает руку Николь. — Что же делать, если у него жена рожает.

— Значит, — уже в холле Ник задумчиво наблюдает, как, опустившись на колено, муж шнурует кроссовки, — ты полагаешь, что у Кертиса есть уважительная причина, чтобы пропустить этап?

— Конечно. Ребенок все-таки. Это важно. А что, — он поднимает взгляд, прервав на время возню со шнурками, — еще кто-то?.. Мы несем потери…

— Не знаю, — пожимает Ник с нарочито равнодушным видом. — Но мне кажется… что может так случиться… что тебе придется пропустить ралли Германии.