– Возьмите… Сыграйте… Исполните нам вашу любимую мелодию, просим, просим, просим!

– Я не хочу… Я не умею!

– Отойдите от нее! – Голос Димитрия прокатился по разгорячённым зрителям ледяной волной, и те словно очнулись. Теперь многие смотрели с недоумением. Скрипач покаянно поклонился, попятился и скрылся в толпе.

Я обернулась на белоглазого Правителя. Его лицо было похоже на мраморную маску, но я нутром ощущала исходящую от него злость. И… страх. Но чего так испугался Димитрий?

– Ты идешь со мной, – прошипел он.

– Я иду танцевать, – ответила я. – Можешь присоединиться.

Конечно, Димитрий остался стоять. А я двинулась в круг веселящихся девушек. По площади покатилась бодрая шальная мелодия, и я закружилась под ее ритм. Инцидент со скрипачом, к счастью, остался почти незамеченным в общем хаосе празднования. А я кружилась в ворохе разлетающихся юбок и пыталась сообразить, что только что произошло. Но так и не поняв, решила просто насладиться праздником. В конце концов, можно сказать, что я его прямая виновница! И что вся эта феерия устроена исключительно ради меня! Так почему бы хоть немного не расслабиться и не повеселиться?

Может, подействовало выпитое вино, но мне удалось выбросить из головы тревогу и отдаться танцу. Музыка снова захватила и понесла, я кружила и смеялась в толпе таких же шальных девушек и разгоряченных парней. Пряный и сладкий аромат южной ночи щекотал ноздри, его хотелось пить жадными глотками, вдыхать изо всех сил. Кровь стучала в висках, вторя барабанам, сердце звенело свирелью. Я ощущала радость танца и пьянящую свободу музыки, чувствовала свободу и удовольствие. Золотые звезды снова озарили небо и покатились вниз, медленно осыпаясь на землю огненными лепестками.

Веселящаяся толпа разразилась новыми криками и прославлением Великого Лино. Шальная мелодия перетекла в медленную и тягучую.

– Жертва! Жертва! Ритуальная Жертва! – понеслось со всех сторон.

Я вернулась на свое место. Сосед слева спал, положив голову на стол, сосед справа отсутствовал. На всякий случай я даже заглянула под скатерть, но и там ювелира не обнаружилось.

Танцоры и музыканты разошлись, и на площадь медленно выехала Ритуальная Жертва. Поначалу на этот праздник просто разжигали костер, куда кидали записки со своими горестями и на котором сжигали нехитрые подношения, тем самым почитая Великую Жертву. С годами ритуал стал основной частью празднования и фигуру для сжигания начали делать из дерева и веток. За честь изготовить деревянную скульптуру зодчие сражались не менее отчаянно, чем бойцы на Играх.

Но мастер Соларит-Вулса явно превзошел всех, кого я видела до сих пор. Под пронзительную ноту свирели на площадь торжественно выехала пятиметровая скульптура. Она изображала человека в мантии и с закрытым лицом. Руки были обнажены и раскинуты в стороны, словно Жертва хотела обнять весь город солнца. Тонкие ладони держали нож и свиток – символы Того-кто-ушел. Искусная работа зодчего восхищала, и на миг мне стало жалко, что такая прекрасная статуя совсем скоро будет безжалостно сожжена.

Но такова традиция Эры Исполнения Желаний.

Я снова хмыкнула, осознав, что сейчас смотрю, по сути, на собственное изображение. Хотя ритуальные статуи всегда делали безликими и понять, что под мантией женское тело, было невозможно.

Деревянная Жертва застыла посреди площади, и музыка смолкла. Стало так тихо, что я услышала звук собственного дыхания.

«Что оглушает сильнее самого громкого крика?» – спросил голос в моей голове.

– Тишина, – прошептала я.

Деревянная Жертва с раскинутыми руками заслоняла собой свет полной луны. Она возвышалась над площадью, знаменуя прошлое, которое должно сгинуть. В звенящей тишине с помоста спустилась Габриэль. Ее красное платье отливало алым, за спиной тянулся длиннющий шлейф. Золотые спицы венца блестели от бликов факела, который девушка держала в руках.

Горожане встали, приветствуя свою Правительницу.

Медленно и торжественно Габриэль приблизилась к ритуальной скульптуре, и зрители затаили дыхание. Я увидела Амалию, которая стояла совсем рядом с изваянием. Поймав мой взгляд, супруга Якова весело помахала рукой.

Радостные горожане ждали кульминационного момента, когда Правительница поднесет факел и дерево загорится. А я подняла голову, всматриваясь в лицо скульптуры. Его закрывала ткань, но мне так хотелось увидеть, что под ней. Хотя разум и твердил, что это глупость, конечно. Там всего лишь сухая деревяшка, что же еще.

Легкий ветерок рябью огладил мантию Жертвы. И на миг показалось, что она… шевельнулась?

Я нахмурилась. Какая странная причуда моего воображения! Габриэль произносила торжественную речь, привычно славила Лино, статуя была неподвижна, но меня охватило волнение. Все смотрели лишь на Правительницу, не замечая ничего необычного. Верно, показалось?

Я посмотрела на постамент. Правители спокойно стояли у края, как и все, ожидая завершения. Но тут мой взгляд упал на Ригеля. Верный командор Димитрия хмурился и, как и я, рассматривал лицо изваяния, закрытое тканью.

Миг – и в руках Ригеля возникли обоюдоострые мечи, и это встревожило меня сильнее всего.

Я снова посмотрела на Жертву. Нет, мне не показалось. Под тканью что-то шевелится.

– Габриэль, уходи оттуда, – выдохнула я.

Но Правительница не услышала.

– … и в этот великий день Жертва унесет с собой наши горести и печали, а огонь поглотит прошлое… – вещала Правительница, не замечая, что статуя снова шевельнулась. Мантия заколыхалась, обнажая огромную ступню. И эта ступня начала подниматься, зависая прямо над головой Габриэль.

Ничего не понимающие люди застыли в недоумении.

– Габи, беги! – заорал Райан.

Но поздно. Ступня Жертвы с размаха опустилась на голову Габи. Мне показалось, что она просто раздавила Правительницу, но в самый последний момент Габриэль успела откатиться. Торжественную тишину в один миг заполнили вопли и крики людей, а еще жуткий скрип двигающейся статуи. Жертва ожила и двинулась по площади, опуская огромные колоды ног на мечущихся людей.

– Бегите! Бегите! – орал Ригель.

Стражники атаковали Жертву, но стрелы и болты не причинили ей никакого вреда! Орущие и визжащие люди бежали к проходу между зданиями, пытаясь покинуть площадь, но почему-то застревали, образуя столпотворение.

– Нас закрыли! Вход завален камнями! Не выйти! Никому не выйти! – закричал кто-то, порождая новую волну ужаса и паники.

Упавший факел поджег скатерть, и огонь трещал, весело перескакивая с одного стола на другой. Я осмотрелась. Прекрасная, украшенная цветами и фонариками площадь превратилась в ловушку. Деревянная взбесившаяся Жертва стучала ногами по брусчатке, норовя раздавить орущих людей, многие падали. Я увидела, как толпа потащила Амалию, и похолодела. Она ведь в положении! Расталкивая мужчин и женщин, я кинулась туда, где еще мгновение назад видела побледневшее лицо, но Амалии там уже не было. Толпа билась в каменных стенах площади, звенела сталь. С крыш на площадь прыгали люди и кидались в атаку. Их сдерживали стражи Соларит-Вулса и отряд Арвиндаля, но нападающих становилось все больше. Их лица закрывали белые маски с черными крыльями. Вороны. На город напали Вороны!