Приемная мать однажды сказала ему:

– Грэм, ты никогда не станешь Кларком Гейблом, но по крайней мере ты можешь быть подтянутым и опрятным.

Кто такой Кларк Гейбл, Грэм тогда не знал, но позже, увидев его по телевизору, поразился его ушам: они были точь – в-точь как у самого Грэма.

Дуэйн вынул письмо Николаса Сомса из глубокого кармана брюк и сунул под крайнюю диванную подушку Он помигал на свой манер, и Чарльз сказал:

– А, великолепно. Я понял, что вы… Да. Изумительно.

Камилла села, и снова повторился спектакль с проверкой жетона. Дуэйн еще стоял на одном колене, когда в гостиную спустился Грэм.

Чарльз забормотал:

– Констебль Локхарт, это… э… наш…

– Инспектор по безопасности быта, – пришла на помощь Камилла.

– Да. Инспектор, – согласился Чарльз.

– Мы знакомы, – сказал Грэм.

– Да, – подтвердил Дуэйн. – Как проверка?

– Нормально, – уклончиво высказался Грэм.

Не удержавшись, Дуэйн смутил его вопросом:

– Непростое занятие – оценивать опасность, а? В смысле, что вы считаете опасным?

– Опасности начинаются при рождении. Само рождение может быть весьма опасным событием.

Дуэйн решил поддразнить еще.

– Полагаю, всегда есть опасность утратить связь с матерью.

– Ну, это риск незначительный, – сказал Грэм, глядя на Камиллу. – Большинство матерей довольно цепко держатся за своих новорожденных.

Увидев выражение лица Камиллы, Дуэйн устыдился и поспешил откланяться, заявив, что должен расследовать происшествие в переулке Шлюх. Он вышел за порог с пылающими щеками. После того как поступил на службу в полицию, Дуэйн уже не раз нащупывал в себе садистскую струнку, которая не очень ладно уживалась с его более человеческими сторонами. Но Грэм и ему подобные прямо‑таки вызывают враждебность. Дуэйн видел, что этот примерный и самоуверенный субъект вряд ли хоть раз в жизни усомнился в себе.

Ночью Дуэйн долго лежал без сна, раздумывая, какую следующую книгу дать Пэрис Баттеруорт. Он перебирал в уме свои самые лакомые книжки. Может быть, начать с заигрываний? С «Джейн Эйр», например. Или пойти ва – банк с «Мадам Бовари»? Или вернее будет предложить ей другого Оруэлла? Пожалуй, Пэрис придется по вкусу «Скотный двор».

Дуэйн мечтал о том, как они с Пэрис будут читать ««Во чреве кита» и другие эссе». Он так и видел эту картину: они вдвоем в постели, голые, укрытые простыней; Полтин – ник спит в соседней комнате. Обсуждают эссе Оруэлла и жарко спорят о склонности автора к простым словам. Наверное, Пэрис стиль Оруэлла кажется слишком уж рабоче – крестьянским.

Утром, когда Дуэйн положил на кофейный столик в гостиной Пэрис «Скотный двор», она сказала:

– Я уже читаю другую книгу. Взяла в библиотеке в торговом центре.

Дуэйн огорчился, но постарался не подать виду.

– Какую?

– Щас принесу. – Пэрис выбежала из комнаты.

Над головой Дуэйна заскрипели половицы.

Он заметил, что у Полтинника прорезалось еще несколько зубов. Мальчик сидел на полу в круглом манеже и мусолил пластиковый флакон из‑под жаропонижающего сиропа. Дуэйн кинул в манеж несколько игрушек, но Полтинник не обратил на них внимания. Вошла Пэрис с книгой в мягкой обложке и протянула ее Дуэйну. «Ни пенсом больше, ни пенсом меньше»[73].

– Это… – начала Пэрис.

Дуэйн свирепо перебил ее:

– Я знаю, кто написал!

– Что такое? – не поняла Пэрис. – Я думала, вам будет приятно.

– Приятно? – воскликнул Дуэйн. – Я хочу чтобы вы читали литературу!

Он чувствовал себя так, будто Пэрис предала его, спутавшись с каким‑то недалеким ухарем, который завлек ее хорошо закрученным сюжетом, но в итоге все равно бросит, оставив вместо удовлетворения укоры совести. Дуэйн забыл, что они с Пэрис ни разу нигде не были вместе и даже не сказали друг другу о взаимном интересе.

– Разве не все книги – литература? – удивилась Пэрис.

– Нет. У вас в руке бестселлер!

– Это хорошая книга, – упрямо стояла на своем Пэрис.

– Но не великая, – не сдавался Дуэйн. – Хорошее – враг великого.

Пэрис села и взяла в руки «Скотный двор». С сомнением взглянула на обложку.

– Про что это? – спросила она. – Про свинок?

Дуэйн объяснил, что это аллегория советской России.

– Пожалуй, гляну, когда дочитаю ту, – решила Пэрис.

– Раз уж я здесь, надо проверить жетон, – пробурчал Дуэйн.

Пока он проверял, Пэрис сказала:

– Я бы хотела сделать так же, как Джулия в «Восемьдесят четвертом», знаете, убежать куда‑нибудь, где за мной никто не будет наблюдать.

– Теперь некуда убежать.

– Да и все равно, – вздохнула Пэрис, – меня бы поймали и отправили в комнату 101.

Тут Дуэйн понял, что Пэрис пытается переиграть сюжет, и не упустил момента.

– Если бы вас послали в комнату 101, я бы помог вам бежать и крысы бы вас не тронули.

Пэрис выглянула в окно посмотреть, куда направлена камера наблюдения, и, убедившись, что объектив нацелен в другую сторону, прошептала:

– Я прочту потом «Скотный двор».

И тронула Дуэйна за руку. Юный констебль воспарил. Это легкое прикосновение воодушевило его: он взял руку Пэрис и сжал в своей. Их пальцы переплелись. Полтинник что‑то крикнул, Дуэйну почудилось нечто похожее на «Тоталитаризм!». Но, конечно, он понимал, что этого не может быть, ребенок вряд ли еще научился говорить «мама» или «гав – гав». Дуэйн и Пэрис немного посидели молча, наблюдая за неуклюжими попытками Полтинника нахлобучить один кирпичик конструктора на другой.

– Завтра принесу каких‑нибудь детских книжек. – Дуэйн окинул комнату взглядом и решил, что в нишах по сторонам от камина отлично встанут книжные стеллажи.

Чарльз выждал, пока Грэм не ушел к себе наверх, и лишь потом распечатал письмо сэра Николаса Сомса и прочел его на пару с Камиллой.

Мой дорогой друг Чарльз,

Сначала о главном: твое письмо надежно заперто в сейфе банка «Коуттс».

Твоя новость об этом малом, Грэме, – просто бомба. Майлз Фернли – Вуд, мужик из «Берка», говорит, что по новому закону бастарды наследуют, мать их, землю!!! Голубые и прочие извращенцы имеют такие же привилегии, которыми пользовались мы с тобой, пока круглоголовые[74] не взяли верх. Кстати, что бы сделал Оливер Кромвель с этой новой кромвелианской бандой, которая берет налоги с казино и стрип – клубов, одному Господу известно.