– У меня на борту семнадцать гвардейцев. Отличные солдаты: хорошо подготовленные, физически крепкие, вооружены новейшими ручными пулеметами. Имеется большой запас патронов и ручных гранат. Но самое главное – самолет, по сути, является летающим танком. У него частично бронированы кабина, дно и борта – даже современной винтовке справиться с защитой будет непросто. Два тяжелых скорострельных пулемета могут поражать цели на земле. Еще можно гвардейцев поставить у дверей и окон. И еще есть авиабомбы: заряды шимозы в стальной оболочке. Мы можем облететь окрестности и, если найдем скопление противника, разгромим без труда. Заодно слетаем к расположению вашей жреческой сотни – посмотрим, что с ними. Мы полностью заправились в Скрамсоне – горючего теперь хватит надолго. Хотя если вы нам подкинете из своих запасов – не откажемся: самолет у нас очень прожорливый.

Граций, отказываясь верить услышанному, уточнил:

– Я правильно понял? Вы предлагаете вместо отхода продолжать операцию? Даже зная, что в окрестностях находятся тысячи врагов?

– Не думайте, что я надеюсь на своих гвардейцев. Вы, советник, человек, несомненно, опытный, но не в военных делах – это заметно. Организовать нападение не так просто, а организовать для нападения людей, которые только что проиграли бой, еще сложнее. Противник, которого вы разогнали ночью, не скоро от этого удара оправится. Думаю, в нашем распоряжении есть несколько дней. Если мы будем действовать без ошибок, есть надежда успеть за этот срок поймать беглецов. Если не успеем… Ну что же, на моем самолете имеется мощная радиостанция. Я сообщу командованию о возникших сложностях – они пришлют подкрепление. Думаю, оно подоспеет через два-три дня или немногим позже – до Скрамсона не так уж далеко, а солдаты там есть.

– Я уже просил подкрепления – не дали никого.

– Когда просите вы и требую я – это разные вещи.

– Понимаю. Но у меня в голове не укладывается – зачем сюда послали именно вас?

– Кто вам такое сказал?

– Что?

– Что меня сюда кто-то послал?

– Ну… Я так понял…

– Плохо поняли. Никто меня к вам на помощь не посылал. Тут вы правы: подобного приказа Энжеру никто бы не отдал. Риск, знаете ли, имеет место быть. Только я давно уже не нуждаюсь в приказах – если мне что-то кажется необходимым, принимаю решение самостоятельно. Этот самолет – моя собственность, карты аэродромов для меня тоже не секрет – ко мне стекается вся информация подобного рода. Я просто загрузил машину всем необходимым, прихватил своих очаровательных подружек и велел лететь к вам. Обслуга на аэродромах заправляла нас без вопросов, а маршрут мы проложили таким образом, чтобы не оставаться подолгу над морем. Самое трудное было найти вас здесь – задача сложная. Помог дым от пожарищ – заметили издали.

– Так никто не знает, что вы здесь? – Граций едва не подавился вином.

– Уже знают – я из Скрамсона доложил по радиосвязи в штаб Коалиции о своих намерениях.

– И что? Они не возражали против ваших действий?

– А кто посмеет мне возражать? – Старичок подмигнул. – Пойдемте, господин советник, мне хочется взглянуть на танк. Заинтриговали ваши слова о том, что его едва не вывели из строя. И постарайтесь при солдатах не называть меня Энжером – вряд ли мою личность удастся надолго удержать в секрете, но хоть попытаться можно. Лишний ажиотаж среди рядовых нам ни к чему, да и дойди такие новости до врага… Боюсь, они тогда организуют новое нападение в кратчайший срок – слишком соблазнителен приз.

* * *

Энжер очень внимательно осмотрел засевший в броне вражеский снаряд – сперва снаружи, а затем изнутри. Насобирал по отсекам обломков брони, изучил подпалины на бортовой башне. Не поленился сходить на место ночной стоянки, где распорядился вытащить из полузатопленного рва обугленные скрючившиеся тела и какие-то керамические осколки.

Пока он увлеченно копался в разном мусоре, люди Грация тоже не бездельничали. Выживших разбили на отделения и взводы, поставили сержантов и офицеров. Затем дружно занялись обыском деревни, собирая уцелевшие бочки с горючим и машинным маслом, продовольствие, оружие, боеприпасы и амуницию. От идеи заняться похоронами павших советник отказался. Помимо почти тысячи своих покойников, имелось приблизительно столько же тел местных жителей и врагов (а может, и больше). Погребение займет много времени, да и сил на это уйдет немало. Пусть разлагаются на свежем воздухе. Погода, мягко говоря, нежаркая – денек потерпеть неприятное соседство можно. Но потом, конечно, надо будет срочно уходить из этой клоаки.

Самолет сразу после разговора улетел в северном направлении, на поиски жреческой сотни. Но надолго там не задержался – быстро вернулся и, описав в окрестностях деревни несколько кругов, приземлился на том же лугу. Пилот лично доложил Грацию, что обнаружил его солдат в районе изгиба Тропы. Он разглядел с воздуха лошадей и танкетку, а также десятки людей в форме Коалиции, размахивающих головными уборами. Никаких следов боя замечено не было – видимо, солдаты не подвергались серьезному нападению.

Первая новость была замечательной. Вторая чуть похуже – скоплений врагов летчики не обнаружили. Никого не пришлось ни бомбить, ни обстреливать. Или враги рассеялись на совсем уж мелкие группки, или… или неизвестно, что с ними и как. При желании в местных лесах можно укрыть миллионную армию. Если они не станут разводить дымных костров, в такой чаще их с воздуха летом ни за что не разглядеть.

Отпустив пилота, Граций направился на розыски Энжера. Творец «молниеносного прогресса» обнаружился у околицы – старичок изучал остатки трофейной пушки. Еще вчера это был длинноствольный имперский единорог на колесном лафете – почти точная копия легендарной «панмортиры». Лет пятьдесят назад такие орудия наводили ужас на темнобожников, а сейчас их можно встретить лишь в музеях свободных островов. Да и в музеях мало их осталось – бронза слишком ценный металл, чтобы воздержаться от переплавки устаревших раритетов.

Советник это место помнил – уже на рассвете, когда дождь утих и развиднелось, он лично заметил это орудие и, сумев показать это Эттису, наблюдал его уничтожение: танк прошелся по позиции, раздавив лафет. Расчет наказать не удалось – артиллеристы давно сбежали, бросив свою пушку.

– Господин Энжер, ваш самолет уже вернулся. Думаю, вам стоит пройти к себе – повара сейчас занимаются обедом.

– Советник, взгляните. Ваш танк проехался по ящикам, и мне стоило больших трудов достать это из грязи. Видите?

– Похоже на снаряд для миномета.

– Да, это действительно снаряд. Только не для миномета – это противотанковый снаряд для единорога. Забавная идея… Видите вот это кольцо? Оно скрепляет четыре бронзовые детали – в сборе они охватывают стальной сердечник, превращаясь в полусферу. Будто здоровенный гвоздь, забитый в яблоко. Единорог – орудие казеннозарядное: при заряжании кольцо упирается в казенник, не помещаясь в него из-за диаметра. Видимо, при этом его снимают, далее вкладывая пыж и пороховой заряд. При выстреле происходит вот что: покинув канал ствола, сердечник освобождается от этих деталей – ничем не скрепленные бронзовые четвертинки разлетаются в стороны. Сердечник далее летит самостоятельно, причем оперенный хвост не позволяет ему кувыркаться – даже без вращения сохраняет положение в пространстве. Это они у наших минометных зарядов подсмотрели – для гладкоствольных орудий метод хорош. Сталь весьма высококачественная, а наконечник достаточно острый – при должной скорости такая штука прошибет насквозь даже королевского дракона. При таком ударе часть брони разлетится на осколки, а они потом поразят внутренности машины из-за своей большой скорости. Да и разогрев получится очень серьезный – вплоть до возгорания. Страшная штука… и остроумная…