Тупик… У Грация остался танк (запасы горючего и боеприпасов к нему невелики – ночью много ушло, а обоз практически уничтожен), два пулемета, легкое орудие с поврежденным прицелом и менее сотни перепуганных солдат. Где-то по округе бродят сотни недобитых темнобожников. Несмотря на ночную панику, они не стали слабее – трупов своих оставили немного. Скорее даже усилились, прихватив с собой немало трофеев. Одних пулеметов, наверное, не меньше десятка – все укрепленные точки разграбили.

Плохо. Есть, правда, надежда, что жреческая сотня все еще жива. Но верилось в это слабо – неужто темнобожники оставили бы их без внимания? На месте вражеского командира Граций бы такого не допустил. Если, разумеется, командир не глупец. А он не глупец – ловушку организовал мастерски, сумев с малыми потерями почти полностью уничтожить большой отряд Коалиции. Да и без этого всем известно, что Гейен Малкус – личность неординарная, человек немалого ума. Спасибо пленнику – любезно рассказал о том, кто командовал нападением. Очень жаль, что первый министр находится в стане врагов: таких людей следует держать в союзниках. Редкий и ценный кадр – ухитрился выбиться из самых низов. Для Темной империи карьера невероятная.

Если жрецов тоже перебили, Граций с кучкой солдат остался в местности, кишащей врагами. С единственным танком и поломанным легким орудием. Любая серьезная неполадка с драконом приведет к катастрофе – нечем будет отбиваться.

Лейтенант с рукой, прямо поверх рукава перемотанной сомнительной чистоты тряпкой, шлепая по грязи, приблизился к навесу. Устало отдал честь:

– Господин советник, мы нашли командира ланийского эскадрона.

– Тарка Маатима? Реца? Хорошее известие – приведите его ко мне.

Советник уже начал было выстраивать в голове стратегические планы по использованию командных качеств этого неглупого дикаря, но действительность разнесла их в прах: Тарк не смог прийти – его принесли.

Рец был еще жив, но не надо быть врачом, чтобы понять: это ненадолго. Ниже колен ноги ланийца превратились в кровавые лохмотья, облепившие кости, левой руки не было по локоть, а голова почти полностью замотана заскорузлой от крови мешковиной. Узнать его смогли по кольчуге с приметной бронзовой бляхой на груди. Непонятно, почему ланиец до сих пор жив. Очень сильный человек – девять из десяти отдали бы концы сразу, едва получив такие раны.

– Советник, вы здесь?! – тяжело прохрипел умирающий.

– Да. Что с вами случилось? Вы один уцелели?

– Советник, снаряд. Граната разорвалась слишком близко. Не повезло. Наверное, я один остался. Их было слишком много. Такое я видел у себя на родине, когда с юга приходит саранча. Она перелетает через пролив – от нее темнеют небеса. Самые голубые в мире небеса – небеса моей Лании. Саранчу не остановить… Советник, я так и не увижу родины. Одиннадцать лет…

Граций, при всей его циничности и практичности, был способен и на бесполезные поступки. Этот человек достоин последней беседы – его можно уважать за один лишь характер.

– Тарк, я не буду вас обманывать. Я не врач, но здесь врач не поможет – вы умираете.

– Знаю…

– Будь у нас несколько хороших жрецов, шанс был бы. Ноги спасти тяжело, а вот с остальным могли справиться. А так…

– Ноги-ноги… мой конь – мои ноги… Советник, уходите. Вы не послушались меня вчера – послушайтесь сегодня. Это не ваша страна. Чужая страна. Вашей она никогда не будет. Прощайте, советник, – я слышу шум крыльев. Ко мне спускается Аммилл – золотой ангел Лании. Помолитесь своим богам, чтобы он напоследок показал мне белые пески моей родины.

Удивительно, но до ушей советника и впрямь донесся странный шум: с неба действительно что-то приближалось.

Спускалось прямиком на деревню.

В просвете среди туч проглянуло солнце. Ослепленный Граций, ладонью прикрыв глаза, не сразу заметил источник подозрительного шума, и, когда над головой с ревом пронеслась огромная птица, советник едва не упал от неожиданности. Но быстро пришел в себя и удаляющуюся машину осмотрел уже почти спокойно – с искренним интересом.

Это был самый большой и странный из самолетов – ничего подобного Граций никогда еще не видел. Помимо очень впечатляющих размеров, удивляла конструкция: моноплан с широченными крыльями, чуть скошенными назад и украшенными четверкой двигателей; полностью закрытая кабина, сверкавшая стеклом нескольких окон впереди и по бокам. Разворачиваясь по широкой дуге, аэроплан продемонстрировал эмблему на боку: желтый лев на черном щите, два скрещенных скипетра и корона сверху – того же цвета, что и лев.

Знакомая эмблема – герб Нового Амстердама. Территория, неподконтрольная королевской власти. Свободный остров – столица сопротивления власти тьмы.

Граций обернулся к умирающему:

– Тарк, вы ошиблись. Это не ангел – это просто аэроплан.

Ланиец не ответил – началась агония. Не обращая больше на умирающего внимания, советник уставился на странный самолет. Воздушный гигант, завершив разворот, вновь приближался к деревне. Одно из окон приоткрылось, мелькнула рука, выбросив что-то из кабины. К земле полетел какой-то маленький предмет, украшенный оранжевой лентой.

– Донесение сбросили, – заявил многоопытный Эттис.

– Распорядитесь принести его сюда.

Эттис не ошибся – в тонкостенной латунной трубке обнаружилась свернутая бумажка с лаконичным текстом: «Машина тяжелая. Для посадки необходима качественная полоса. Просьба указать на лугу подходящую полосу шириной в сто шагов и длиной в семьсот, отметив ее дымными кострами по углам. На полосе должен быть твердый ровный грунт. На ней должны отсутствовать заболоченные участки, кустарники, деревья, ямы или иные препятствия. Просьба поторопиться – запасы топлива небесконечны».

От южной околицы Греммы до самого берега Матриссы тянулся зеленый луг, тщательно подстриженный коровами и овцами. Места хватит для посадки десятка таких самолетов – ни ямок, ни болотистых участков. Но это лишь на первый взгляд: непрекращающиеся дожди подготовили несколько коварных ловушек. Так что солдатам и офицерам пришлось попотеть, размечая полосу. Аэроплан все это время продолжал описывать круги над деревней, дожидаясь сигнала. Как только к небу потянулись дымы от четырех костров, машина прекратила кружение, ушла за реку и уже оттуда направилась на посадку.

Лишь когда самолет прекратил свой бег, остановившись меж двух костров, Граций сумел по-настоящему оценить его размеры и удивиться всерьез. Даже королевский дракон на фоне этого аэроплана смотрелся будто карликовый пудель рядом с матерым медведем.

– Вот это мощь! – проникнувшись, охнул Эттис. – Зачем понадобилось делать такую большую машину?! Это сколько же она стоит!..

Граций не ответил. Он не знал ответа, да и занят был – внимательно наблюдал за процедурой высадки пассажиров. Это оказалось делом непростым – слишком велико было расстояние от земли до фюзеляжа. Для спуска использовалась складная лестница оригинальной конструкции – на ней даже перила имелись. Первым делом из недр самолета выкатилось восемь плечистых гвардейцев – в алых кирасах, зеркально начищенных сапогах до колен, с легкими пулеметами в руках. Окружив место посадки, они угрожающими жестами запретили приближаться солдатам Грация, и те не стали пререкаться. Психологически трудно что-то доказать таким вот чистеньким розовощеким здоровякам, если сам в грязи и крови от ушей до пяток, да и комплекцией не вышел.