– Мне очень жаль, но мистер Гамбетта просил ни при каких обстоятельствах не беспокоить его, – извинилась секретарша, когда Валентина вошла в приемную.

– Мне тоже очень жаль, – улыбнулась Валентина, – потому что придется его побеспокоить.

Теодор как раз разбавлял утренний кофе громадным количеством скотча. Ошеломленный неожиданным вторжением, он застыл, не донеся бутылку до чашки.

– Мне необходимо было увидеть вас, мистер Гамбетта, – сдержанно сказала она, – и поскольку я знала, что у вас сегодня тяжелый день, то и подумала, что это время самое подходящее.

Теодор почти мгновенно обрел самообладание и широко улыбнулся, мысленно напомнив себе не забыть немедленно уволить эту дуру секретаршу.

– Валентина, дорогая! Вы здесь всегда желанная гостья. Что случилось? Какие-нибудь недоразумения на студии, которые нужно срочно уладить?

– Нет.

Валентина уселась напротив него, и Теодор сделал еще одну мысленную заметку. В следующей картине она должна показывать ноги. Ничего подобного он никогда не видел. Потрясающе! Глаз не оторвешь!

– Я не смогу сниматься в «Цыганке и маркизе», «Наследница» – мой последний фильм.

Теодор глубоко вздохнул, положил руки на стол и наклонился вперед, стараясь принять вид доброго, снисходительного папаши. Подобные сцены не редкость – старлетки были благодарны за все, но такие звезды, как Валентина, желали сами выбирать роли. Только этого никогда не случится, пока он глава «Уорлдуайд»! Теодор прекрасно знал, какие фильмы принесут самые большие денежки в кассу. Однако он понимал также, что при необходимости, как сейчас, обязан быть терпеливым.

– Это великолепная роль, Валентина. Романа де Санта легла бы под Квазимодо, чтобы ее получить.

Валентина невольно усмехнулась.

– Вы правы, мистер Гамбетта, это хорошая роль. Я несколько раз прочитала сценарий.

– Ну, в таком случае… Теодор просиял и раскинул руки.

– Дело в том, что я беременна, и скоро это станет известно всем.

– Что?!

Глаза Гамбетты, казалось, вот-вот выскочат из орбит.

– У меня будет ребенок, – повторила Валентина.

Теодор угрожающе вскочил. Чашка опрокинулась, темный ручеек пополз по столу, заливая напечатанные на машинке бумаги.

– Через мой труп!

Валентина отодвинулась от обжигающей струйки. Лицо Гамбетты сделалось багрово-фиолетовым, жилы на шее разбухли, воротничок стал тесным.

– Иисусе! Из всех идиотских, дурацких, глупых… – Он шагнул к ней, с трудом удерживаясь от ругательств. – Вам придется сделать аборт. Это займет совсем немного времени. Предоставьте все мне.

Немного придя в себя, он промокнул лицо платком.

– Хорошо, что вы пришли сразу ко мне и не попытались ничего сделать сами. Черт, да в этом городе полно врачей, и хороших, не то что всякие мясники, которые готовы изуродовать женщину. – Он погладил ее по руке. – Все будет хорошо, детка. Нам даже не придется менять график съемок…

– Вряд ли это возможно, – перебила его Валентина, пытаясь не выказать жалости к всесильному мистеру Гамбет-те. – Видите ли, я не собираюсь делать аборт.

– Но, конечно, вы…

Валентина решительно покачала головой.

– Нет, – твердо ответила она. – Никаких абортов. Я собираюсь рожать.

– Но послушайте, – вскинулся Теодор. – В этом городе такое просто неслыханно, а тем более на моей студии. Какой же у вас выход? Вернитесь из вашей сказочной страны, забудьте о фантазиях! Пора жить в реальном мире! У вас контракт на семь лет, из которых прошло всего два года! Вы величайшая звезда студии. И никто не позволит вам родить этого ребенка!

Валентина тоже поднялась.

– Прошу прощения, мистер Гамбетта. Я не намеревалась забеременеть. Однако теперь, когда это случилось, не может быть и речи о так называемом простом выходе из создавшегося положения!

– Но у вас просто нет выбора! – завопил Гамбетта. В уголках губ показались капельки слюны.

– Ошибаетесь, – спокойно заверила его Валентина. – Я могу родить ребенка или убить его. И уже объяснила вам, что именно выбрала.

Она с невозмутимым видом смотрела в глаза Гамбетте, и тот почувствовал, как на лбу выступил холодный пот.

– Но забеременев, вы нарушили контракт! – взорвался он, тяжело дыша. Тут ему пришла в голову новая мысль, и Тео немного успокоился: – Вы хотите больше денег? Это не проблема! Зрители от Фриско до Бостона выстраиваются в очереди за билетами на «Королеву-воительницу».

Но Валентина покачала головой. Длинные волосы, выбившись из узла, падали на плечи.

– Я не пытаюсь шантажировать вас, мистер Гамбетта. И знаю, что подписала контракт, а забеременев, нарушила его условия. Теперь вы можете подавать на меня в суд, и, вероятно, так и поступите. Но я приняла решение до того, как прийти сюда, и не собираюсь его менять.

– Попробуйте только поступить по-своему и больше вам никогда не работать в этом городе, – прошипел Гамбетта.

– Верю, – ответила она негромко, но таким тоном, что Тео мгновенно сменил тактику и вкрадчиво произнес: – Он не женится на вас, Валентина. Аборт и для него будет наилучшим выходом.

Кровь тяжелыми толчками стучала у нее в голосе. Он говорит о Видале! Настало время для первой неизбежной лжи.

– Тут вы ошибаетесь, мистер Гамбетта. Он женится на мне.

У Гамбетты был такой вид, словно его только что послали в нокаут.

– Ракоши?! Вы уверены? Он так сказал?

Валентина прямо взглянула в недоверчивые глаза Теодора.

– Я выхожу замуж не за мистера Ракоши, а за отца своего ребенка.

– Но я считал…

– Значит, неверно считали. Я собираюсь стать женой Паулоса Хайретиса, греческого пианиста и композитора, который приехал в Голливуд, чтобы писать музыку для «Мет-ро-Голдвин-Мейер».

Теодор Гамбетта медленно выдохнул. Значит, все не так уж плохо. Свадьба. Преждевременные роды. Ничего сверхъестественного, что студия не могла бы уладить, особенно если дело касается звезды такой величины, как Валентина.

– Но это огромное событие! Мы устроим грандиозное торжество! Свадьбу года! Отложим съемки «Цыганки и маркиза» на год! Скажем Луэлле, что помолвка несколько месяцев держалась в секрете. Что вы ждали только окончания съемок «Наследницы Елены». Черт, да мы даже можем устроить вам свадебное путешествие!

Но она вовсе не пришла в восторг от его великодушия – в ее глазах по-прежнему таилась печаль.

– Мне очень жаль, мистер Гамбетта, но мой жених не намерен оставаться в Голливуде.

Теодор непонимающе уставился на Валентину.

– Он хочет ехать в Нью-Йорк, а потом, возможно, в Европу. Во всяком случае, я собираюсь последовать за ним, куда бы он ни отправился.