Моя спальня находилась на втором этаже, и я могла видеть, что территория поместья почти вся заросла лесом. Настоящая глушь! Что ж, для меня это самое то!

Надеюсь, с отцом все будет в порядке…

После обеда я отправилась в конюшню, услышав, что отец держит здесь своих лучших лошадей.

На лицах двух молодых конюхов я увидела удивление при своем приближении. Задавая им вопросы при разглядывании двух десятков породистых скакунов, я почувствовала, что один из них едва может сдержать свое пренебрежение ко мне.

Пристальнее присмотрелась к нему. Парень, как парень. Черноволосый, как большинство вампиров, приятной наружности, но его отношение…

Оно проявилось уже на следующий день, когда я от скуки пришла снова, решив порадовать яблоком понравившуюся мне черногривую лошадь. Пока я искала к ней подходы, этот парень — а звали его Викс — появился в конюшне и с едва скрываемым раздражением пробурчал:

— Господин! Эта лошадь весьма своенравна! Вам не стоит подходить к ней близко…

Я посмотрела на него спокойно, изучающе, и потемневшие от едва сдерживаемых эмоций синие глаза подтвердили мне очевидное: конюх меня жутко невзлюбил. Но… почему?

Я постаралась сделать вид, что ничего не вижу, но все равно всунула лошади хрустящее яблоко, после чего молча покинула конюшню.

Отношение парня меня задело, испортив неплохое настроение. Аккуратно расспросив о нем у слуг, я узнала, что отец всегда весьма благоволил к нему. Викс считался сиротой. После смерти его матери, когда парню было еще только десять лет, Лавиан забрал его в это место. Дал жилье, работу и относился всегда с добротой.

Меня удивило это обстоятельство. Ведь отец не казался мне человеком, способным раздаривать свое благоволение просто так…

Я прожила в этом доме дней пять, когда ко мне приехал… Мик!

Я была невероятно изумлена, когда рыжеволосый всадник в красивом охотничьем костюме въехал в ворота поместья, ища кого-то глазами.

Увидев меня, сидящую на лавке в саду, он широко улыбнулся и резво соскочил с коня.

Его рыжая длинная коса (и когда у него так успели вырасти волосы???) вызвала очевидную зависть у стайки молоденьких служанок, замерших поодаль.

— Какой красивый господин! — донеслись восторженные шепотки до моего острого слуха. — Настоящий принц!

— А это и есть принц, дуреха! — прикрикнула другая. — Мне Валла сказала, что сегодня к нашему юному господину приедет принц Океанарии!!! Это точно он!!!

Я опешила. Валла знала? А я почему нет???

Мик с его нечеловеческим слухом наверняка тоже слышал шепотки. А может и не слышал? Но так радостно горели его глаза, когда он поспешно шел ко мне чеканным шагом воина.

Я поднялась ему навстречу, смущенная его счастливым выражением лица, а уж когда он кинулся обниматься и крепко сжал меня в объятьях на глазах у всего поместья и пяти своих телохранителей, то мне и вовсе стало не по себе.

Разговора служанок я уже не слышала: так громко застучала кровь в моих висках, но могла предположить, что поведение Мика выглядело весьма своеобразным.

Наконец, мне удалось выпутаться из его рук.

Обижать своим напряжением друга совсем не хотелось, но я вспомнила его недавнее признание и смущенно залилась краской.

Ах, как все сложно стало в последнее время!

Раньше я мечтала кому-то нравиться, но сейчас поняла, что это дико обременительно.

Скользнув взглядом по лицам слуг, которые не переставали нас разглядывать, я схватила Мика за запястье и потянула за собой вглубь сада.

Парень выглядел счастливым и немного сумасшедшим. Зеленые глаза сияли, улыбка не сходила с лица. Я заподозрила, что чего-то не знаю.

— Мик? — я вопросительно выгнула бровь. — Что с тобой?

— Я просто безумно счастлив тебя видеть!

Он вдруг наклонился и невесомо чмокнул меня в щеку.

Я вспыхнула и отшатнулась, в ужасе оглядываясь вокруг.

— Мик! Нас же могут увидеть!

— Ну и что? — прошептал русал. — Я люблю тебя, и мне нечего стыдится!

О! Как он так может???

Так просто выпорхнувшее признание заставило меня смутиться еще больше.

— Мик, пожалуйста… не дави на меня! — наконец, выдохнула я. — Я… не знаю, что тебе сказать…

Он слегка побледнел, но сумел-таки удержать на лице спокойное и благодушное выражение. — Я … не тороплю тебя, — ответил он. — Просто… не могу сдержать своих чувств…

К счастью, когда мы заговорили о житье-бытье, смущение начало сходить на нет. Мы прогуливались между деревьями и клумбами и просто общались. Напряжение меня отпустило.

Все-таки я скучала по нему. Как по другу. Да и с общением у меня в последнее время было туго. Хотелось отдохнуть душой…

Это отец разрешил Мику приехать и погостить здесь пару дней. Оказалось, тайну Мика Лавиан узнал еще в Академии. Они тогда с ним встретились, поговорили. Отец решил не выдавать русала, потому что тот ему совершенно не мешал. Более того, когда он узнал, что Мик — один из принцев Океанарии, с которой вампиры сейчас устанавливали тесные торговые отношения, он и вовсе к нему расположился.

Политика!

Последующие два дня мы провели вместе. Мик очень много рассказывал мне о подводном царстве, приводя меня в восторг, а я поделилась историей своего детства. Призналась, что целовала людей ради энергии. Я думала, Мику станет противно, но он лишь печально улыбнулся и ласково погладил меня по щеке.

Мы сидели с ним в саду на лавке и разговаривали уже пару часов.

— Разве… это не ужасно — делать то, что я делала? — осторожно спросила я, словно желая убедиться в его истинном отношении ко мне после услышанного.

— Ты спасала себе жизнь, — прошептал Мик, и глаза его вдруг наполнились нежностью. Он схватил меня за руку и припал горячими губами к кончикам моих пальцев.

Меня пронзило волнением, но Мик все не прекращал поцелуй. Мне хотелось выдернуть руку, но у него было такое печально-умиротворенное выражение лица, что я не посмела.

Наконец, он оторвался от моей руки, взглянул мне в глаза и прошептал:

— Ты — самое лучшее, что случалось в моей жизни, Селена…

Его слова заставили меня покраснеть и заволноваться еще сильнее. Его любовь после долгих лет одиночества и отвержения была мне очень приятна. И если бы я не знала, что такое настоящие чувства, я бы могла перепутать свои сегодняшние эмоции с некоторой влюбленностью. Но Мика я не любила. Это была благодарность, дружеское расположение и не более. Любила я только одного — моего Джонаса-Баиля, о котором в эти дни боялась даже вспоминать.

Потому что боль от разлуки с ним росла с каждым мгновением…