— Мы не знаем точно, для измерения чего созданы эти диски, —сказал глава службы безопасности, — но что они меряют, так это телепортационныйпотенциал. К нам попадали Разрушители, которые пытались скрыть этот талант, ноу них ничего не вышло. Если бы в нашу компанию затесался телепорт, Пимли изНью-Джерси, эти стрелки переместились бы к отметке пятьдесят, а то ивосемьдесят.

— Итак, — полушутливо, полусерьезно Пимли начал загибатьпальцы. — Никаких телепортов, никакого Льва, пришедшего с севера, никакогострелка. Ах, да, и Зеленые плащи, ставшие жертвой компьютерного вируса. Если нив чем не ошибся, тогда что же тебя гложет? Что кажется тебе не так, а?

— Приближение конца, — Финли тяжело вздохнул. — Сегодня янамерен в два раза увеличить число охранников на сторожевых башнях, и челов уограждения по периметру.

— Потому что тебя что-то гложет, — Пимли чуть улыбнулся.

— Что-то гложет, да, — Финли не улыбался, острые зубыостались скрытыми за блестящей гладкой шерстью.

Пимли хлопнул его по плечу.

— Пошли. Давай-ка поднимемся в Читальню. Может, увидевРазрушителей за работой, ты успокоишься.

— Возможно, — Финли по-прежнему не улыбался.

— Все нормально, Фин, — мягко заметил Пимли.

— Полагаю, что да, — тахин с сомнением оглядел оборудование,потом посмотрел на Бимана и Трелоуни, двух «низших людей», которые уважительнождали у двери, пока две большие шишки закончат беседу. — Полагаю, что да,только его сердце в это не верило. Совершенно не сомневалось оно только водном: в Алгул Сьенто телепортов не было.

Телеметрия никогда не лгала.

7

Биман и Трелоуни проводили их по обшитому дубовыми панелямикоридору к лифту для сотрудников, также обшитому дубом. На стене кабины виселогнетушитель и еще одна табличка, напоминающая жителям Девар-тои, что онидолжны действовать сообща, создавая пожаробезопасную среду.

Табличку также перевернули вверх ногами.

Пимли поймал взгляд Финли. Ректор подумал, что уловилискорку веселья в глазах главы службы безопасности, но, возможно, увидел лишьсобственное чувство юмора, отразившееся от глаз тахина, как от зеркала. Финлибез единого слова снял табличку, перевернул, повесил, как должно. Ни один нисказал ни слова о механизме подъема кабины, который громко и натужно ревел. И отом, что кабину все время трясло. Если б она застряла, им бы не составило трудавылезти через технологический люк в крыше, даже набравшему чуток лишнего веса(ну, даже не чуток… а просто разжиревшему) человеку, такому, как Прентисс.Дамли-Хауз на небоскреб не тянул, помощь, и в достаточном количестве подоспелабы тут же.

Кабина поднялась на третий этаж. И тут табличка на дверилифта висела вверх ногами. На ней было написано: «ТОЛЬКО ДЛЯ СОТРУДНИКОВ», и«ВОСПОЛЬЗУЙТЕСЬ КЛЮЧОМ», и «НЕМЕДЛЕННО СПУСТИТЕСЬ ВНИЗ, ЕСЛИ ВЫ ПОДНЯЛИСЬ НАЭТОТ ЭТАЖ ПО ОШИБКЕ. ВЫ НЕ БУДЕТЕ НАКАЗАНЫ, ЕСЛИ СРАЗУ ЖЕ ОБ ЭТОМ ДОЛОЖИТЕ».

Доставая карточку-ключ, Финли как бы между прочим (Бог быподрал эти непроницаемые глаза) спросил: «Есть новости от сэя Сейра?»

— Нет, — довольно-таки резко ответил Пимли, — да я их и нежду. Мы изолированы здесь по веской причине, сознательно забыты в пустыне, какученые «Манхэттенского проекта» в 1940-ых годах. Когда я видел его в последнийраз, он сказал мне, что… возможно, я вижу его в последний раз.

— Расслабься, я спросил из любопытства, — Финли с силойпровел карточкой по щели и дверь лифта раскрылась с противным скрипом.

8

Читальней называли длинное помещение в середине Дамли-Хауз.Стены Читальни поднимались на три этажа, к стеклянной крыше, в которую вливалсядостающийся с таким трудом солнечный свет Алгул Сьенто. На балконе напротивдвери, в которую вошли Прентисс и Тего, стояло странная компания: тахин сголовой ворона, его звали Джекли, Конрой, техник из кан-тои, и два чела, именакоторых Пимли сразу не вспомнил. Тахины, кан-тои и челы, которым приходилосьработать вместе, конечно же, старались держаться в рамках приличия, пусть инойраз такое давалось не без труда, но никто не мог ожидать, что они будутсобираться одной компанией, общаться и в свободное от работы время. Впрочем, набалконе ни о каком общении речи просто быть не могло. Находившие внизуРазрушители не были ни животными в зоопарке, ни экзотическими рыбками ваквариуме. Пимли (и Финли тоже) не уставали напоминать об этом персоналу АлгулСьенто. Ректору Алгул Сьенто за все проведенные здесь годы лишь однаждыпришлось отдать приказ сделать лоботомию одному сотруднику, идиоту-охраннику,челу по имени Дэвид Берк, который что-то (орешки арахиса?) сбрасывал на находящихсявнизу Разрушителей. Когда Берк понял, что насчет лоботомии ректор настроенсерьезно, он молил дать ему еще один шанс, клятвенно обещая более не допускатьникаких глупостей. Но Пимли предпочел его не услышать. Он увидел возможностьпреподать своим сотрудникам наглядный урок, который будет у них перед глазамигоды, даже десятилетия, и воспользовался ею. Действительно ставший идиотом Беркдо сих пор болтался как по Моллу, так и по всему Алгул Сьенто, с раззявленнымртом и застывшим в глазах недоумением. Они словно говорили: «Я почти что знаю,кто я, я почти что помню, что я сделал, чтобы стать таким «. И он сталнаглядным уроком, показывающим, чего нельзя делать в присутствии работающихРазрушителей. А вот правила, запрещающего сотрудникам иногда подниматься набалкон и смотреть на Разрушителей, не было, и они все время от времениприходили.

Потому что пребывание в Читальне прибавляло жизненных сил иэнергии.

Во-первых, если рядом работали Разрушители, отпадаланеобходимость в разговорах. «Светлый разум», так они это называли, врывался вголову, когда ты шел от лифта по коридору третьего этажа, направляясь кЧитальне, что с одного ее короткого торца, что с другого. А когда ты открывалдверь на балкон, светлый разум расцветал во всей красе, распахивая все дверивосприятия. Олдос Хаксли, Пимли не раз думал об этом, точно съехал бы скатушек. Иногда казалось, что твои ноги отрываются от пола, и ты уже не идешь,а плывешь. Вещи в карманах поднимались и зависали в воздухе. Если ты чего-тозабывал, скажем, о встрече в пять часов вечера или среднее имя брата сестры,здесь все тут же вспоминалось. А если выяснялось, что ты забыл что-то важное ине вспомнил вовремя, ты никогда не огорчался. С балкона уходили с улыбкой налице, даже если поднимались туда в самом отвратительном настроении(отвратительное настроение считалось наилучшей причиной для визита на балкон).Там ты словно вдыхал поднимающийся от находившихся внизу Разрушителей газсчастья, невидимый глазу и неуловимый для самой изощренной телеметрии.

Пимли и Финли поприветствовали четверку на противоположномбалконе, подошли к ограждению, поверху тянулся широкий поручень из дуба, ипосмотрели вниз. Помещение внизу действительно напоминало библиотеку богатогомужского клуба в Лондоне. Лампы, дающие мягкий свет, многие в абажурами отТиффани, стояли на маленьких столиках или крепились к стенам (естественно,обшитых дубовыми панелями). На полу лежали дорогие турецкие ковры. Одну стенуукрашал Матисс, другую — Рембрандт… третью — «Мона Лиза». Настоящая, не четатой подделке, что висела в Лувре, на Ключевой Земле.