– Вижу, скромница Кристин пришлась тебе по душе? – поинтересовался граф у друга, желая выяснить его отношения с девушкой.

– О, да, я даже намеревался сделать эту красавицу своей любовницей, – небрежно бросил тот.

«Он посмел предложить ей такую позорную жизнь?» – вознегодовал граф. Несмотря на то, что любовь к Кристин причиняла ему мучения, он высоко ценил моральные качества девушки, ее чистоту и искренность. А этот нахальный немец выразился о ней таким безразличным тоном, будто говорил об уличной девке!

– Но как ты мог? Разве мнение света ничего не значит для тебя? Для английской знати ты оказался бы предателем и отщепенцем. Представитель высшего света Англии не имеет права состоять в любовных отношениях с крестьянкой, и ты осведомлен об это не менее моего, – осторожно поинтересовался граф.

– Мнение света? Отчего оно должно интересовать меня? – рассмеялся Вилли. – Разве все эти порочные лица, окружающие нас, имеют право указывать нам, как жить и с кем развлекаться в постели? Нет уж: в моей постели будут все женщины, которых я сочту достойными этой высокой чести.

– Да ты смельчак, – усмехнулся граф: мысли друга понравились ему и передались ему же, подавляя угрызения совести и все более уничтожая противодействие здравого смысла. – Но, так что же? Кристин согласилась?

– Я был бы не прочь поразвлечься с ней, но она помешана на вере. Я остановил эту милашку на черной лестнице и прямо предложил ей честный расклад и обещал сделать ее жизнь сказкой, если она отдаст мне свое тело и немного любви и ласки. Но, что ты думаешь? Она покраснела от гнева и возмущенно вскричала, что я оскорбил ее и что мое предложение противно ей, а затем заявила, что, предложи я вновь ей бесчестье, она расскажет обо всем моей матушке и уволится. И в тот момент она была чудо как хороша.

– Вот как? Значит, скромница Кристин отвергла тебя, наглец ты эдакий? – полный радости и удовлетворения от услышанного, усмехнулся лорд Дрэймор.

– Именно. Поэтому я решил больше никогда не связываться с ней: пусть работает, выходит замуж за кучера и плодит нищету. – Вилли равнодушно пожал плечами. – Однако, должен признаться, она не просто выставила себя порядочной девицей – она такая и есть. Эта красотка не похожа на городских вертихвосток – чересчур правильная. Редкий сорт. Но с чего ты интересуешься, Колин? Эта красавица вскружила голову и тебе?

– Вилли, Вилли… Вновь ты за свое. Эта крестьянка попала в Лондон прямиком из моего Вальсингама, и, конечно, мне любопытно узнать о ее судьбе. К тому же я знаком с ее семьей и могу утверждать, что она, и в самом деле, чрезвычайно порядочная и скромная девушка. Но связываться с ней, с прислугой, было бы моим самоубийством, – серьезно ответил на это граф.

– Вот я раскусил тебя, дружище: девчонка свела тебя с ума, но мнение света держит тебя в узде, – с улыбкой сказал Вилли. – Можешь делать вид, будто я болтаю чепуху, однако, мы оба знаем, каковы твои истинные мысли.

– Ты ошибаешься, – резко бросил лорд Дрэймор, несколько уязвленный прозорливостью своего немецкого друга. – Пойдем уже в зал, иначе, новую партию начнут без нас.

Друзья молча вернулись в зал, но граф Дрэймор играл из рук вон плохо: его разум было полон мыслей о том, что Кристин категорически отказала Вилли стать его любовницей, и это сделало ее еще привлекательней в глазах и без того утонувшего в любви к ней графа. Он желал покорить эту неприступную красавицу, украсть и опорочить ее чистоту. Так пленителен был образ Кристин, словно белое пламя обжигающий мысли лорда Дрэймора, что этому знатному мужу потребовалось торопливо покинуть джентльменский клуб, чтобы остаться наедине с самим собой и принять окончательное решение.

«Она должна быть моей. Эта девушка должна быть только со мной!» – было страстным решением графа, теперь полного совершеннейшего безразличия к мнению высшего света. Слова Вильгельма Гольдберга отбросили все его сомнения и страхи, и граф вознамерился увезти прелестную Кристин далеко от Лондона, туда, где сплетни не ранят чистую ранимую душу девушки. Лорд принял твердое решение, что увезет свою наяду в глушь, где будет жить с ней, как с супругой, пусть и незаконной, но наслаждаясь ее любовью и чистотой.

Принятое решение заставило графа приступить к решительным действиям, поэтому следующим же утром он написал Кристин записку, в которой просил девушку прийти на встречу с ним. Передав короткое послание своему французу-кучеру, граф послал его отыскать Кристин и строго-настрого приказал отдать записку лишь самой девушке.

Жан Моро исполнил приказ своего нанимателя в точности: Кристин получила записку, удивилась, но внимательно прочла содержимое сего послания.

«Возможно, эти строки отвлекают Вас, мисс Глоуфорд, однако Вы должны знать, что с тех пор, как мы с Вами имели такие неожиданные, но приятные встречи на улицах Лондона, происходит что-то неосознанное и полное волнений. Настоятельно прошу Вас свидеться со мной, в любое удобное для Вас время и место. Нам необходимо встретиться. Свою записку отдайте моему кучеру.

С уважением, лорд Дрэймор»

Прочтя записку, Кристин торопливо бросила ее в огонь очага, зашла в свою комнату, нацарапала пером и чернилами на клочке серой бумаги: «Заброшенный сад. Воскресенье, семь вечера» и, втайне от чужих глаз, передала записку кучеру графа. Жан Моро взглянул на Кристин, и на его лице расплылась понимающая улыбка, но, ни слова не сказав, он забрал записку девушки и удалился.

«Что же происходит? Почему лорд Дрэймор настаивает на встрече? Неужели ему, лендлорду Вальсингама, пришли дурные вести? Возможно, это касается моих сестер? Ах, скорее бы настало воскресенье! Так невыносимы эти тягостное ожидание и тяжелые догадки!» – с волнением и тревогой подумала Кристин, склоняясь к мысли, что лорд Дрэймор желал сообщить ей что-то неприятное о Кэсси и Кейт. – Хоть бы сестры были живы и здоровы!»

Однако разум велел Кристин умолчать о будущей встрече с лордом Дрэймором, чтобы ее волнения и тревога за сестер не передались и Генри.

– В воскресенье я хотела бы встретиться со старой подругой. Ты не против, милый? Мы давно не виделись, а мне так одиноко в Лондоне, – солгала Кристин, не желая говорить жениху о том, что «старой подругой» был граф Дрэймор.

«Ах, я вновь солгала Генри! И что толкнуло меня на такой гадкий поступок? Однако мне нечего бояться, ведь это – белая ложь… Генри недолюбливает графа, и, если узнает о нашей с ним встрече, не даст мне и шагу ступить! А ведь у того есть для меня чрезвычайно важные новости!» – пронеслось в голове девушки.

– Что ты, любовь моя, разве могу я быть против? Забывать старых друзей – последнее дело! – простодушно ответил ей Генри, доверяющий невесте так, как самые рьяные последователи религий доверяют своим богам.

Сердце девушки тут же наполнили угрызения совести, но она вымученно улыбнулась и поклялась себе разъяснить графу Дрэймору, что им не следует встречаться, что эти встречи – огромная ошибка, что она счастлива с Генри и…

«Кого я обманываю? Я не хочу быть женой кучера! – прервала свои размышления Кристин, и ее душу тотчас наполнила горечь несбыточных мечтаний, но один лишь взгляд на Генри, любящего ее бескорыстно и честно, заставил сердце девушки дрогнуть под напором светлых чувств. – Нет, я не могу оставить его! Мой Генри никогда не узнает о том, что моя любовь принадлежит тому, кому она, увы, а может, к счастью, не нужна. Я порядочная девушка. Я благодарна Генри за все, что он сделал, делает и сделает для меня в будущем. И, надеюсь, после свадьбы я полюблю его»