продолжается, Мэтью, и обязательства должны быть выполнены. Поэтому я принял меры по продаже компании. В первые дни после смерти Мэри я пришел в себя достаточно надолго, чтобы Клегг мог отвезти меня в Бостон, где я поручил команде из четырех адвокатов найти подходящего покупателя. Этого Мэри хотела еще… еще до трагедии. Она хотела, чтобы я вытащил нас из-под могильной плиты своей семьи, и мы смогли наконец обрести радость жизни. Нужно было провернуть все без ведома Харриса, и это было очень трудно, потому что он был здесь и частенько навещал нас.

Форбс глубоко вздохнул.

— Тем не менее, время было потрачено с пользой. Покупатель нашелся, и я подписал соглашение. В данный момент сделка продвигается. Вы здесь, Мэтью, потому что оба моих брата категорически против продажи. Если они смогут доказать, что я сошел с ума в первые дни после смерти Мэри — ведь именно тогда я поставил на соглашении свою подпись, — их адвокаты докажут, что соглашение недействительно, и его можно будет аннулировать. Вы здесь в качестве беспристрастного свидетеля, который даст показания в суде от имени Харриса и Найвена, а потом увидит, как меня запрут в бедламе, где я буду гнить до конца своих дней. Теперь вы понимаете?

— Понимаю, — сказал Мэтью, хотя ему и в самом деле казалось, что Форбс балансирует на грани. Даже готов сорваться с утеса безумия. — Почему бы просто не снять с себя полномочия главы компании и не передать ее своим братьям?

— Вы не слышите, что я вам говорю. Неважно, кто будет хозяином компании. Компания — это пустая оболочка. Харрис и Найвен отказываются в это верить даже после того, как я снова и снова показывал им бухгалтерские книги. Активы должны быть проданы, причем с огромными убытками! Мои братья сейчас на полпути в долговую яму, и они идут по этой дороге, весело насвистывая! Но это я — сумасшедший. О, да! Позвольте мне посмеяться над этим! Харрис со своими грандиозными планами и Найвен, собирающийся жениться и плетущийся в его тени! Дайте мне посмеяться над этим хорошенько и громко!

Форбс внезапно поднял руки к лицу и, казалось, застонал.

— Мэри, — тихо позвал он. — Мэри, пожалуйста, приди ко мне и вытащи меня из этого…

— Мистер Тракстон, — обратился Мэтью. Форбс оставался все в той же страдальческой позе. — Могу я предложить вам спуститься вниз и перекусить? Я видел здесь чайник хорошего крепкого чая.

Форбс убрал руки от лица.

— Я думаю, вот таким же мягким тоном со мной будут разговаривать, когда поместят в бедлам. Но Мэри спасет меня от этого. Да. Очень скоро она это сделает.

— Пойдемте, я провожу вас вниз.

— Нет, спасибо. Я побуду здесь еще немного. Я прихожу сюда, чтобы посмотреть на тропу, ведущую в деревню и попытаться разгадать кое-что.

Мэтью встрепенулся.

— Что-то важное?

— Сейчас это не имеет значения, — сказал Форбс. — Но за несколько дней до несчастного случая Мэри отправилась прогуляться в деревню. Когда она вернулась, она была, я бы сказал, встревожена. В мрачном настроении. Но она не стала говорить мне, почему. Она сказала, что ей нужно кое-что обдумать, но не поделилась мыслями. Но, как я уже сказал, сейчас это не имеет значения.

— Вам следует спросить ее, — предложил Мэтью.

Форбс замолчал. Затем тихо прошипел:

— Вы, что, издеваетесь надо мной, молодой человек?

— Нет, сэр, лишь вношу предложение.

— Я не сумасшедший, — проворчал Форбс.

Мэтью кивнул.

— Я оставлю вас наедине с вашими размышлениями. Надеюсь, мы сможем поговорить позже?

— Если хотите, — был ответ. Затем Форбс добавил: — Будьте осторожны с моими братьями. Они не говорят вам всей правды о своих целях.

Мэтью вышел из комнаты и спустился по лестнице на второй этаж. Действительно, если Форбс захотел бы сброситься с балкона и разбиться насмерть, у него было множество возможностей для этого. Мера по запиранию балконных дверей в его комнате была бесполезным театром в интересах доктора Гэлбрейта. Или — если взглянуть на это более мрачно, — жест Харриса, напоминающий старшему брату, что его одержимость смертью Мэри может привести его к другой камере с навесным замком.

А что насчет того, что «Тракстон-Компани» на самом деле находится в отчаянном положении, а братья хотят, чтобы Мэтью был беспристрастным свидетелем безумия Форбса? Все действительно так, или это лишь очередная фантазия спятившего Тракстона?

У Мэтью был шанс выяснить это, потому что по пути вниз он встретил Харриса, поднимавшегося по главной лестнице.

— Уже говорили с Форбсом? — спросил тот. — И он даже не откусил вам голову?

— На самом деле, у нас состоялся хороший разговор. — Мэтью вспомнил, как Найвен говорил ему, что беседа с Форбсом будет трудной, но, возможно, с Форбсом было тяжело только тем, кто и ему самому пытался создать трудности?

— Он, похоже, решил вести себя хорошо в присутствии постороннего, — сказал Харрис.

— Может быть, и так. Он сказал мне, что хочет продать компанию, и даже подписал бумаги на продажу. Сразу после несчастного случая.

— О, он решил выбрать эту версию истории для разговора с вами, не так ли? — Харрис достал из внутреннего кармана серебряную табакерку и вдохнул сначала одной ноздрей, затем другой. — Да, это правда. И это еще одно доказательство, что он не в себе. Он тайком пробрался в Бостон всего через несколько дней после смерти Мэри, чтобы найти покупателя по смехотворно низкой цене, в то время как у нас есть возможность расширить свое дело в колониях.

— Он также сказал мне, что строительство этого поместья подорвало семейное дело.

— Это повлияло на наше дело, но не разрушило его. Он ведь рассказал вам о драматической развязке своей версии этой истории?

Пришло время задать важный вопрос.

— Я здесь, чтобы свидетельствовать в суде против этой продажи?

— Вы здесь по всем тем причинам, что я назвал в вашем офисе. И да. Это — еще одна причина. Наши адвокаты говорят нам, что показания Дункана были бы полезны, но показания абсолютно беспристрастного свидетеля значительно помогли бы убедить судью аннулировать соглашение. — Харрис покачал