Она выкрикнула:

— Я догадываюсь, кто это сделал!

— Кто?

— Ярл Растенгерк, — выпалила она. — Он все эти десять лет горел жаждой мести и разыскивал меня, чтобы поквитаться за оскорбление!

Я выставил вперед лапу, прерывая поток ее настолько горячих слов, что прожигают даже мою толстую броню.

— Погоди, погоди… Он же перестал тебя разыскивать, раз решил взять вместо тебя принцессу Вики!

Мириам сказала так резко, что зубы ее лязгнули, будто ножницы:

— Меня он разыскивал не для того, чтобы взять в жены, жаба!..

Я проворчал озадаченно:

— А для чего еще служат женщины?.. Странные вы существа.

Принцесса сказала мне преданно:

— А не знаю, для чего женщины… Но я буду тем, кем ты меня захочешь.

Мириам, не слушая ни ее, ни меня, сказала люто:

— За это Растенгерк поплатится не просто головой… Я с живого сдеру шкуру, а потом зажарю на медленном огне!

— Шкуру?

— Нет, шкуру натяну на барабан и буду на нем играть, когда его начнут поджаривать на углях!

— Добрая ты, — сказал я.

Она обернулась ко мне, злая, как кобра, но спросила с надеждой в голосе:

— Ты знаешь, как помучить дольше? Чтобы орал, выл и умолял о пощаде… нет, о быстрой смерти?

— Я не женщина, — ответил я с достоинством. — Не люблю мучить. Все звери милосерднее женщин. Я, к примеру, убиваю сразу. А ты… хоть выбрала, что играть будешь?

Она посмотрела бешеными глазами, даже не соображая, что я спрашиваю. Принцесса прижалась крепче и чмокнула в костяную щеку.

— Что теперь?

— Мириам доставлена на место, — сказал я тупо, — что еще? Можешь пока остаться с нею.

Мириам слетела с крыльца быстрее, чем брехня, я увидел прямо перед собой ее бешеные глаза, отшатнулся, а то еще укусит, а она завизжала:

— Мы должны догнать этих сволочей и стереть их с лица земли!..

Я прикрыл крылом принцессу и отодвинулся с нею опасливо, бешенство заразно, прорычал:

— Все люди — сволочи.

Принцесса пискнула из-под крыла:

— Я тоже?

— Ты не человек, — пояснил я. — Ты существо… из света и радости.

— А Мириам?

— Тоже существо, — сказал я. — Из яда, злости и бешенства. Мне заранее жалко того, кто на нее клюнет.

Мириам прокричала:

— Помоги мне! Клянусь, ты получишь от меня все, что пожелаешь!

Принцесса высунула голову из-под крыла и начала прислушиваться очень внимательно. Ее невинно голубые глаза потемнели, а взгляд был прикован к пылающему лицу Мириам.

— Дракону ничего не нужно от женщины, — заявил я надменно.

— Врешь, — сказала она с убеждением. — Ты не зря здесь! Ты прибыл издалека, у тебя какая-то цель. Я не знаю ее, но клянусь помочь всеми силами, всей душой и сердцем, если поможешь свести счеты с этой сволочью, этим презренным гадом, ярлом преподлейшего племени ассиров, Растенгерком!

Я сказал скептически:

— Ты сильная женщина, признаю. Но что ты можешь? Твои возможности, увы, не больше, чем у муравья.

Она выкрикнула взбешенно:

— Я — дочь короля! Довольно мне прятаться от этой мрази! Когда-то и я была такой же робкой, как Вики. Моей отваги хватило только на то, чтобы бежать, но сейчас я уже не та Мириам Сероглазая, сейчас я Мириам… Жестокосердная!

Вики пропищала из укрытия, как мышь из подполья:

— Вернешься во дворец?

Мириам заколебалась, но после паузы сказала твердо:

— Я должна. Отец мой стар, а еще я услышала от приемного отца, что он сильно болен. Я знала, как он мечтал о сыне, и старалась научиться всему, что должен знать и уметь наследник престола. Если ты, Шумил, мне поможешь отомстить, я помогу тебе… в любой твоей миссии.

Я задумался. Острые когти безуспешно поскрипели по костяному черепу, ожидаемого приятного ощущения не получилось. Попробовал почесать пузо, там да, приятно.

Я тяжело вздохнул.

— Ладно, попробую поверить на слово. Мне в самом деле кое-что… не помешает. Правда, не уверен, что будешь в состоянии… впрочем, попытка не пытка. У меня еще несколько дней в запасе. Даже недель, увы. Итак, ты хочешь, чтобы мы выследили твоего ярла и обрушились сверху?

Мириам выдохнула жарко:

— Да! И клянусь еще раз, я сама и мое королевство, в котором верну себе власть, будем в твоем распоряжении.

— Хорошо, — сказал я. — Учти, ты дала клятву. А теперь полезайте мне на спину. Попробуем посмотреть вдоль дороги.

— Они могли и через барханы, — напомнила Мириам.

— Тогда отыщем по следам, — ответил я.

Принцесса сказала жалобно:

— Страшно…

— Хватайся за руку, — сказала Мириам.

Они торопливо карабкались на спину, я хмуро старался убедить себя, что в самом деле никакой благотворительности, я же политик, вот думаю, как и чем воспользоваться, а жалость к двум диким дурочкам ни при чем. И пусть королевство будет не больше города с парой деревень, но с паршивой овцы хоть шерсти клок, нужно уметь зацепиться и за малость. Так что все ради дела, никакого соплежуйства, никакого сочувствия… хотя, конечно, есть, но свои планы ради помощи всего лишь женщинам не сдвину и на дюйм, хотя рыцари ради женщин вообще готовы воевать с адом, но я политик, политик, политик…

Нога принцессы соскользнула с рогового выступа, Мариам удержала ее на вытянутой руке и от неожиданности выругалась зло и громко.

Принцесса сказала жалобно:

— Ну руки у меня кривые, Мириам…

— У тебя все кривое! — заорала Мириам. — Быстрее же! Эти гады могут уйти слишком далеко!

Я повернул голову и сказал с укором:

— Воспитанные леди не орут, как дикие верблюды! Их голос никогда не поднимается выше… выше… шелеста легкого ветерка. Нежного, даже нежнейшего. Как вот от взмаха крыльев бабочки. Или моих.

Мириам сказала люто:

— Скажи это воспитанным леди. Сейчас я — мстящая дочь проводника караванов.

Принцесса напомнила в детском недоумении:

— Мириам, ты же королевская дочь!

— А это она, — сказал я ехидно, — пытается увильнуть от своих обещаний.

Мириам процедила сквозь зубы:

— Клянусь жизнью своего отца, я выполню все, что тебе обещала… или умру, пытаясь выполнить.

— Лучше я сожру тебя, — сказал я, — королевская дочь должна быть вкуснее проводниковой.