а это не то, что я могу ей сообщить. - Джитендра резко отвел взгляд, как будто в его лице было что-то такое, чего он не хотел, чтобы она видела. - В свои лучшие дни, когда она возвращается к нам, кажется, что она никогда и не уезжала. Но такие дни стали более редкими, чем раньше. Математика держит ее в своих руках, Чику. Я беспокоюсь, что наступит время, когда она больше никогда не всплывет на поверхность и останется погруженной в свои мысли. - В его голосе появились певучие нотки. - В пещерах, неизмеримых для человека, вплоть до моря без солнца.

- Когда мы начинали, ты говорил так оптимистично.

- Я пытаюсь. Но это не всегда легко. - Он поставил стекло на полку. Объект был бы совершенно невидим для любого, кто случайно посетил бы их дом или зашел в него, если бы Джитендра не дал им разрешения увидеть его. И даже тогда девяносто девять из ста посетителей не имели бы ни малейшего представления о том, что на самом деле означают эти корявые, слегка антропоморфные символы.

Чику знала, что может доверить ему это.

- Я бы хотела повидаться с ней, прежде чем уйду.

- Ты уверена? Кажется, я припоминаю, что в прошлый раз это тебя расстроило. Никто не подумает о тебе хуже, если ты сейчас уйдешь.

- Я бы с удовольствием, - сказала Чику.

- Мне не нужно говорить тебе, где она.

Джитендра посторонился, и она вошла в соседнюю спальню, где ее мать теперь проводила почти каждый час своей жизни. Это было похоже на посещение кого-то в больнице, кого-то с острым физическим недугом. На самом деле в Санди Экинья не было ничего особенного, ничего сверх того, что можно было бы ожидать после почти двухсот сорока лет существования. Она лежала на кровати, распластавшись, за исключением верхней части тела и головы, которые были слегка приподняты подушками. Ее глаза были закрыты. На ней была легкая шелковая одежда, накинутая поверх простыни из такого же материала. Ее руки были опущены по бокам и лежали поверх простыни. Она смотрела в потолок с закрытыми глазами. По ее рукам побежали морщинки. Простой домашний медик-робот стоял рядом, склонив голову к полу, ожидая необходимости что-то предпринять.

- Машины очень хорошо за ней ухаживают, - тихо сказал Джитендра за спиной Чику. - Хотя, на самом деле, здесь не так уж много нужно делать. Они иногда передвигают ее, чтобы предотвратить пролежни. Они поддерживают ее мышечный тонус и плотность костной ткани. Они устанавливают ей капельницы и катетеры. Они предупреждают меня, если в ее состоянии сознания происходят изменения.

- Можно мне побыть с ней наедине минутку, отец?

- Конечно, Чику. - Он отступил. - Она услышала жужжание какого-то заводного механизма, словно насекомое повторяло один и тот же идиотский звук.

Чику подошла к кровати Санди. Она подумала о застывшей Юнис, о теле, к которому она не могла прикоснуться. На этот раз она позволила своей роботизированной руке опуститься на лоб Санди. Он был теплым, яростным от расчетов. Было бессмысленно сердиться на ее мать. Она не искала этой навязчивой идеи. Это идея нашла ее, устроила засаду. Как и сказал Джитендра, она поймала ее в свои сети.

Но она могла бы что-нибудь сделать. Она могла бороться, проложить себе путь обратно к здравомыслию.

Почему она этого не сделала?

- Я кое-что дала Джитендре, - сказала Чику. - Я хочу, чтобы ты взглянула на это. Знаю, ты меня слышишь. В любом случае, это связано с твоим делом, так что сомневаюсь, что тебя нужно будет сильно убеждать. Я хочу знать, что ты об этом думаешь. Думаю, это действительно важно. Может быть, ты сможешь найти в этом какой-то смысл. Но ты можешь поговорить об этом только с Джитендрой. Обещай мне это, хорошо?

Не то чтобы она нуждалась в обещании. Чудом стало бы то, что Санди Экинья заговорила с кем угодно. Конечно, Джитендра услышал бы первым, если бы ей было что сказать.

- Я не могу остаться, - сказала Чику, убирая руку. - Я вляпалась в кое-какие неприятности. Это больше, чем я, может быть, больше, чем вся семья. Через день или около того я собираюсь вернуться на Землю, вернуться в Африку. Пожелай мне всего наилучшего, не так ли?

Санди зашевелилась. Ее губы зашевелились, веки затрепетали. Затем она снова погрузилась в свой покой.

Прощаясь с Джитендрой, Чику сказала: - Думаю, она меня услышала.

Он улыбнулся ей, сказал: - Это мило, - и она поняла, что, хотя он, возможно, и поверил в то, что она сказала, он ни на секунду не подумал, что она произвела хоть малейший эффект на Санди.

ГЛАВА ВОСЕМНАДЦАТАЯ

Со своего командирского места, суетясь не больше, чем если бы он уточнял крепость своего чая, Имрис Квами поднес микрофон к губам и сказал: - Гражданский корабль "Гулливер", регистрационный номер KKR292G7, прибывающий рейсом от Сатурна, запрашивает векторы для трансатмосферного вхождения, точка входа Восточный экваториальный сектор, Панафриканский союз. Пожалуйста, ответьте.

Голос, несомненно синтезированный, ответил дружелюбным, но властным тоном: - У вас есть разрешение на посадку, "Гулливер". Следуйте указанным векторам и выровняйтесь для горизонтального полета на высоте более двадцати километров. Удачи и благополучного возвращения.

- Спасибо, - сказал Квами, прежде чем отодвинуть микрофон. Затем обратился к своим пассажирам: - Пристегнитесь, друзья мои.

Корабль проделал с собой хитроумные штуки, выпустив из цельного корпуса видимые крылья и поверхности управления. Они совершили контролируемый спуск, замедляясь задолго до того, как начали ощущать сопротивление атмосферы. Это не было огненным возвращением, поскольку было бы непростительно дурным тоном отдавать тепло экосистеме, которая делала все возможное, чтобы снова остыть. А потом они полетели, проносясь на восток над освещенной дневным светом Африкой. Чику встала со своего места и прошлась от одного борта корабля к другому, высматривая ориентиры. Ее взгляд беспокойно блуждал. Она подумала, что бывала здесь недостаточно часто. Она должна была бы почувствовать какую-то сильную генетическую связь, но этот ландшафт был ей так же чужд, как обратная сторона Луны была бы чужда ее далеким предкам.

Но вот это зеркальное мерцание - было ли это озеро Танганьика или озеро Виктория? Слишком далеко на север для озера Малави, - подумала она, если только ее ментальная география не была безнадежно искажена. - Возможно, Виктория. Что бы это ни было, оно было огромным. Даже с высоты она