Разведка доложила, что редуты у перевала Мон-Сенис охраняются слабо или вообще покинуты, то есть враг не ожидает атаки так рано весной. Поэтому французы рассчитывали на эффект внезапности. Главная колонна под командованием генерала Сарре покинула французскую базу в 9 часов вечера. Согласно плану, она должна была достичь пьемонтских редутов перед восходом, но на деле двигалась медленно из-за плохой погоды. Многие солдаты поскользнулись на обледеневшей тропе и сорвались в ущелье. Когда тропа стала слишком скользкой и ненадежной, колонна вообще остановилась. Отряду пришлось возвращаться назад, теряя драгоценные часы и силы, и искать другую тропу. Только после этого подъем возобновился.

Когда колонна генерала Сарре наконец, уже засветло, добралась до первого редута у перевала Малый Мон-Сенис, выяснилось, что он не только не брошен, но, наоборот, «в нем так много людей и [так] много легких пушек, [что] было невозможно опрокинуть их прямой атакой по слишком крутому склону. Несмотря на препятствия, генерал Сарре решил силой подавить сопротивление врага. Он оставил колонну и лично возглавил передовой отряд».

Всю ночь поднимаясь из долины к перевалу, расположенному у самой вершины, солдаты Сарре были измотаны, да к тому же страдали от холода, голода и жажды. Теперь они внезапно оказались втянуты в ожесточенное сражение, причем враги разили их наповал, потому что синие мундиры французов на снегу становились отличной мишенью. Пушки обстреливали наступающих весь день. Тем не менее генерал Сарре упорно бросал людей в безнадежные атаки. Другой генерал, ставший свидетелем боя, описал конец командира следующим образом:

Тех, кто вставал в полный рост, тут же убивали или ранили. Склоны… были слишком круты, снег делал подъем по ним невозможным, [и] всякий, кто пытался, падал в пропасть. Генерал Сарре находился всего в 30 метрах от вершины, когда получил смертельную рану. В тот же миг вместе с ним были убиты или ранены еще несколько гренадеров. Это напугало многих солдат в отряде; началась паника.

Поскольку командир был убит, а приближающаяся ночь сулила заморозки, уцелевшие солдаты начали длинный и опасный спуск, оставив позади, в снегу, множество залитых кровью мертвых тел и слыша «жуткие крики раненых, упавших в расселины в леднике».

По окончании операции генерал Дюма отправил Комитету отчет, в котором ссылался на сильный ветер и тот факт, что пьемонтцы явно были предупреждены о нападении. «Два пьемонтских дезертира[637]заверили нас, что [местные жители] сообщили пьемонтцам о нашем марше и что именно благодаря этому предупреждению гарнизон на Мон Сенис был усилен на 2500 человек», – писал он. Короче говоря, генерал Сарре и его люди не просто попали в ловушку, ее еще и охранял намного более многочисленный вражеский отряд. Можно лишь представить, какую боль доставило лично Дюма известие о гибели Сарре и страданиях его солдат. Весь остаток кампании Дюма будет стараться отомстить за них.

Между тем представитель Гастон помнил об угрозе не только со стороны врага, но и из Парижа. Чтобы спасти их с генералом головы, требовались дерзкие, наглые речи. «Врагов не удалось застать врасплох[638], – написал Гастон Комитету. – Кажется, они точно знали об атаке, поскольку расставили свои силы повсюду, а их батареи вели мощный огонь».

«В Военном министерстве скрываются продажные предатели», – продолжал он в письме Комитету, описывая, как эти предполагаемые вражеские агенты отправили «срочных курьеров к туринским придворным, чтобы сообщить им о планах нашей атаки на Мон Сенне и Малый Сен-Бернар». Не обвиняя самого военного министра в причастности к заговору, Гастон ухитрился поставить под подозрение парижских чиновников и отвести его от себя и Дюма, остававшихся в Гренобле. Затем Гастон использовал дерзкий шантаж: либо верьте нам, либо арестуйте нас, фактически заявил он, но не ждите, что мы станем выполнять свои обязанности, чувствуя себя под подозрением. «Представители Народа, тесно работающие в армиях, либо пользуются вашим доверием, либо нет», – написал он.

Наглость Гастона сработала. Одной из самых толковых вещей, сделанных Дюма во время армейской службы, стала дружба с этим славным чиновником-якобинцем. К сожалению, Дюма не сумеет проявить такую же сообразительность в отношениях с одним подающим надежды генералом, который будет контролировать его судьбу в гораздо большей степени[639].

* * *

Апрель стал более удачным месяцем для французов, и в результате кровопролитного штурма силы Дюма сумели овладеть меньшей из двух главных целей – перевалом Малый Сен-Бернар, а также расположенным ниже по склону горы пьемонтским фортом, который обеспечил их трофейными пушками и ружьями. Наряду с письмами в адрес Комитета общественной безопасности ликующий Дюма направил послание своему верному помощнику Пистону, который оставался в Гренобле:

Победа, мой дорогой Пистон![640]Наши неустрашимые республиканцы… захватили пресловутый пост на Малом Сен-Бернаре… природные преграды сдались перед их доблестью, и все редуты были взяты. Враг потерял много людей, наши храбрые соратники творили чудеса. Пушки, гаубицы, укрепления, ружья и множество пленных – вот наши трофеи. И нам остается сожалеть только о ранах шестидесяти солдат, таких же героев.

Один из них продолжал взбираться на редут с простреленной, окровавленной рукой, другой – со сломанной ногой – утешал самого себя, говоря, что это сущий пустяк. Мы победили. Одним словом, каждый в этот день явил впечатляющие доказательства своей доблести и все сражались как французы!

Салют и братство!

Алекс Дюма.

Желая развить преимущество, Дюма подготовил решающий штурм Мон-Сенис. 14 мая он выступил с отрядом примерно в три тысячи солдат[641]. Специально для этой операции каждый из них надел шерстяные носки и приделал к обуви железные шипы. Дюма также приказал солдатам надеть белые маскировочные халаты поверх синих мундиров, чтобы не выделяться на фоне снега. Этот прием генерал позаимствовал у охотников на серн. Оружие было обычным для французской армии: сабли, ножи, гранаты, дубинки, мушкетоны, пики и мушкеты Шарльвиля со штыками (в том числе ружья усовершенствованной модели образца 1777 года, способные уложить человека с расстояния в 75 метров).