Я замер, но все равно распахнула сонные глаза.

– Ой, ваше величество… почему не спите?

– Не знаю, – ответил я. – Просто не спится. Само. Хотите кофе?

– Если вас не затруднит…

– Это не затруднит, – ответил я, в последний момент удержавшись от «для вас ничего не затруднит», что было бы глупо и непростительно для деятеля моего ранга и масштаба. – Вот, держите… Если недостаточно сладко, скажите.

– Ваше величество, все великолепно!

– Не льстите, – сказал я с укором, – а то мне обидно…

– Почему?

– Выходит, я лучше в роли повара?

– Ваше величество!

Я прижал палец к губам.

– Тихо. Скоро явится команда самых знатных и наиболее, как говорите, родовитых? Не дадут допить спокойно. Да и не стоит им показывать, как именно ведем себя не по правилам. Пусть фантазируют!

Через полчаса я был уже в кабинете, проверил, плотно ли закрыта дверь, в коридоре тихо, задернул штору и торопливо потер кольцо.

– Серфик!

Комнату перечеркнула красная извилистая линия, Серфик сделал эффектную мертвую петлю и завис перед моим лицом, часто-часто трепеща мерцающими крылышками.

– Что узнал?

Он пропищал:

– Хотите вызвать?

– Не здесь, – ответил я. – А то дворец рухнет. Лети к себе, скоро вызову.

Со мной хотели увязаться придворные, что самые знатные и родовитые, я загадочным тоном сообщил, что дело высшей секретности, а начальнику дворцовой охраны сказал, что даже своих телохранителей не беру, настолько все должно быть в тайне.

Отступились с неохотой, а я на Зайчике выехал в лес, а там спустился в глубокий и пологий овраг, чтобы точно скрыться от посторонних глаз.

– Бобик, – велел я строго, – бди, чтобы никто не видел, чем таким непотребным занимаюсь. А оно непотребное, хотя нужное и полезное, как бывает чаще всего… Вот такой парадокс, загадка нравственности. Хорошо, что я демократ, любую непотребность оправдаю широтой взглядов, терпимостью и мультикультурностью.

Бобик посмотрел озадаченно, а Зайчик презрительно фыркнул и, сорвав ветку с куста, принялся жевать ее с таким смаком, что зеленый сок брызнул в сторону Бобика.

Я вздохнул глубоко, очищая легкие и мозг, стиснул кулаки, это чтобы не дрожал голос, и сказал почти уверенно и властно:

– Анагртайслоргер, Кракоферналс, Нейтрогерриснер…

Мгновение спустя земля дрогнула, в десяти шагах от нас высокое дерево с треском сломилось, как сухая соломинка, а на его месте возникло нечто вроде утеса из сверкающей стали.

Я невольно вздрогнул, а этот утес прогрохотал гулким голосом:

– Слушаю и повинуюсь, господин.

– Жди, – велел я строгим голосом.

Бобик недовольно оскалил зубы и заворчал, все-таки уловил мой затаенный страх, морда чуткая, а Зайчик с самым меланхоличным видом, словно собирающая букет тургеневская девушка, продолжал срывать верхушки кустов и отправлять в пасть.

Земля справа резко задымилась, полыхнул огонь. Бобик заворчал снова, из красного огня поднялся гигант такой же багрово-красный, ноги короткие и толстые, как стволы столетних дубов, а мощные передние лапы свисают до колен.

– Слушаю и повинуюсь…

– Жди, – велел я.

Третий вышел прямо из воздуха, такой же огромный, как и первые два, искрящийся ледяными искорками. Ощутимо пахнуло холодом, словно демон шагнул из глубин космоса.

– Повелитель, – произнес он таким промерзлым голосом, как говорила бы разве что Антарктида, – слушаю…

– Жди с остальными, – велел я уже твердым голосом, – сейчас поработаете в поте лица, а у кого лица нет, то еще лучше. На мне тоже лица не бывает, как говорят друзья и служащие… Потом дам волю и даже свободу, хотя сам не имею ни свободы, ни воли. А вот вам дам! Но нужно постараться.

Никто не ответил, слушают, сейчас воспринимают только приказы, огромные и настолько ужасающие, что сам бы струсил, если бы не напоминал себе, что полностью подчинены моей воле.

Это как слоны, повторял я себе. Сила огромная, размеры пугающие, но воле погонщика покорны, а остальные пусть трепещут. Огненный Кракоферналс, стальной Нейтрогерриснер, ледяной Анагртайслоргер… Да и остальные, хоть и не столь громадные, выглядят устрашающе. Я посмотрел на троих гигантов. Впечатляют. Для тяжелой работы самое то что надо… но нужно бы еще нескольких помельче… Стоило произнести еще несколько имен, и с легкими хлопками воздуха возникли шесть более мелких демонов.

– Карл-Антон!

В трех шагах возникла высокая фигура в темном плаще и в широкополой шляпе с высокой тульей.

– Ваше величество?

– Место совсем уж дикое, – сказал я с недоверием, – вы уверены, что подземелья где-то здесь?.. Тут не только дороги, даже тропки нет!

– Император принял меры, – ответил он несколько непонятно. – Под этой толщей простой земли плита из гранита на сотни, как догадываюсь, несколько миль в длину и толщину, а то и на тысячи. По одной из трещин им удалось опуститься на огромную глубину. Конечно, расширяя по дороге. Не знаю, была на глубине гигантская пещера или же ее вырубили за пять тысяч лет, но, думаю, уже была…

Я кивнул.

– Такие пещеры встречаются чаще, чем дупла в деревьях.

– Земля стареет?

– Как и деревья.

Пласт земли убрали за минуты, огненный Кракоферналс вообще раскалился до состояния плазмы и попросту сжег весь слой до коренной породы, затем мощно дохнул, мы с Карлом-Антоном присели до самой земли, спасаясь от черной тучи горячего пепла.

Но пепел унесло, а в неглубокой, но широченной яме открылась груда исполинских камней, самые крупные с сарай у бабки, а мелкие с бычью голову.

Карл-Антон отряхнулся, сказал с оживлением:

– Под ними туннель зигзузит на большую глубину. Думаю, там повороты из-за трещины в плите, но каменщики могли кое-где подтесать, вырубить ступеньки поудобнее, сделать спуск легче.

– Время у них было, – согласился я.

– Вот-вот, – сказал он, – сейчас люди и животные очень далеко от поверхности, потому не сразу и нащупал. К тому же почти треть пути завалена глыбами сверху. Возможно, наверх планировали пробиваться как-то иначе. После Маркуса плита коренных пород наверняка лопнула бы и в других местах…

– Разберемся, – пообещал я без уверенности. – Жаль, вы не специалист по демонам, но, думаю, эти ребята сумеют и глыбы вытащить, и впечатлить императора. Хочется без инцидентов, как было с Германом.

– Да, Скагеррак не Герман, – согласился он. – Я о нем тоже наслушался.