Я заметил, с какой точностью старается соблюсти середину между привычным усложненным приветствием по церемониалу двора и коротким кивком северянина.

– Ваша Звездность…

– Сэр Никлас, – ответил я. – Наслаждаетесь?

Он ответил с заминкой:

– Уже нет азарта молодости, хотя смотрю с удовольствием. Прекрасные музыканты, красивые женщины, танцы изысканные, утонченные… И поставлено хорошо, чувствуется умелая рука Вуднайера, прекрасная работа у человека! Радовать народ – разве не самое лучшее занятие?..

– Да, – ответил я, – а что еще человеку надо, как не радости?

Он взглянул на меня с опаской, приподнял и опустил плечи.

– Человек, ваша Звездность, существо азартное. Хорошего ему мало. Ему подавай самое лучшее.

– Потому человек и карабкается всю жизнь наверх, – согласился я. – Азарт движет миром.

– А куда азарт доведет? – поинтересовался он вежливо. – До Великих Войн Магов?

Я взглянул остро, маскарад маскарадом, но он ни на мгновение не забывает, что для настоящих мужчин самые высокие радости в работе, потому и сейчас вот смотрит, оценивает, определяет, взвешивает…

– Вы в команде Армстронга, – спросил я, – заняты экономикой?

– Больше дипломатией, – ответил он с поклоном. – В империи двадцать восемь королевств, часто возникают трения. В моем отделе натасканы выявлять искры от такого трения.

– Только выявлять?

Он ответил осторожно:

– И гасить, по возможности, до того, как вспыхнут пожары. Но без силового вмешательства.

– Важный пост, – сказал я с уважением. – А за вмешательством – к императору?

Он сказал с достоинством:

– За все время такое случалось только дважды. Но и тогда все разрешилось с помощью магов.

– Теперь будем обходиться без них, – сообщил я. – Мы пойдем по другому пути.

– Мы?

Я кивнул, не сводя с него взгляда.

– А вы не с нами?

– Пойду, – ответил он обреченно, – куда денусь. Вы же не группу своих воинов поведете, а империю? А то и обе? И спрятаться негде.

– Не спрятаться, – подтвердил я. – У прогресса длинные руки. Кто не пойдет, того потащим.

Он поклонился, отступил, посчитав, что и так уже злоупотребил моим обществом, наблюдающие за нами могут счесть его поведение выходящим за рамки.

Я с иронией поглядывал на танцующих, тоже мне бал-маскарад, не маски, а хрень какая-то: узкая полоска, что укрывает только глаза, да и то не сами глаза, а брови и мешки под глазами, остальное все зримо. И как бы жена не переклеивала мушки, но обмануть мужа не получится даже в этом мире, где муж и жена спят в отдельных комнатах, а жену муж посещает только для исполнения супружеского долга.

Не получится обмануть даже не самого близкого знакомого, с кем посидел за столом и потрепался хоть несколько минут, а сколько я смотрел водевилей и комедий, где муж не узнает на маскараде жену и начинает за ней волочиться!

Хотя вообще-то меня обмануть все-таки можно. Я видел этих дам только мельком, и даже тех, кто со мной здоровался, когда я изволил проходить через зал, вряд ли узнаю.

Граф Никлас, что смиренно держится в сторонке, перехватил мой взгляд и быстро подошел, поклонился.

– Ваше Величество?

– Это все, – поинтересовался я, – так называемые придворные?

Он ответил учтиво:

– Во дворце живут три тысячи знатнейших лордов высшего света, но здесь не все, зато на маскарад прибыли из дворцов, расположенных в самом городе…

– Вроде бы все в порядке, – пробормотал я. – Юстер старается.

– Теперь, – ответил он, – когда стал сэром, из кожи вон лезет, доказывая вам свою преданность. Да и вообще… Во дворце восемь тысяч слуг и лакеев, так что все нужды исполняются моментально…

В его голосе на миг прозвучала покровительственная нотка. Все-таки я дикарь с Севера, хоть и могущественный дикарь, но многие тонкости цивилизованной жизни понять просто не в силах.

Похоже, он то ли ощутил мое недовольство, то ли сам понял, что перегнул, сказал совсем другим тоном:

– Среди тех, прибывших из своих владений, присутствует Хлоисса Дорриган!

– А кто она? – спросил я.

– Красивая и опасная, – сообщил он. – Еще юная, но уже успела схоронить трех мужей, что слишком увлекались кто охотой, кто рыбалкой, а последний был любителем собирать яйца орлов из их гнезд. Первого сбил с коня и порвал клыками огромный кабан, второй утонул, а третий…

– Сорвался со скалы?

– Верно.

– Красиво погибли, – согласился я. – Это не в постели.

– Теперь она, унаследовав три огромных состояния, сама в силах нанять огромную армию и отвоевать для себя трон королевства, но, к счастью, живем в цивилизованной стране…

Он умолк, я договорил тем же тоном:

– …а не где-нить на диком Севере.

Он воскликнул поспешно:

– Здесь такое невозможно.

– Что, – спросил я, – воспитание не позволит? Или совесть?

Он вскинул брови.

– Совесть? У женщины?.. Нет, другие коронованные особы не позволят.

– А-а, короли всех стран, соединяйтесь?.. Понятно, хорошая мера по удержанию стабильности в мире. Хоть и шкурно-эгоистичная, но для цивилизации и развития сельского хозяйства нужная. Да и вообще женщинам лучше не давать власти, как вы думаете?

– Даже воли, – поддакнул он. – Хотя некоторым можно. Сам люблю вольных женщин, даже предельно вольных, но у них должна быть особая гильдия.

– Во всем должен быть порядок, – сказал я. – Иначе какие мы государственные люди?

Фейерверки в виде мельниц с бешено вращающимися крыльями, огненные кольца в разных концах исполинского сада, просто бесшабашные бабахи пламенными струями в черное небо, что так и остается черным, веселые вопли со всех сторон, визги, смех, что за дурное общество элоев создали Великие Маги…

Сами не то взяли себе роль морлоков, которым работа нравится больше, чем развлечения, то ли здесь вообще какая-то хрень, в которой все еще не разберусь. Насколько было проще, когда со вскинутым мечом во главе отряда в азартную атаку!

Подошел Альбрехт, нарядный и пахнущий дорогим вином, улыбающийся, но глаза настолько трезвые, будто вином побрызгал себе грудь и плечи, чтобы быть как бы веселым и беззаботно счастливым.

– Улыбайтесь, сэр Ричард, – сказал он негромко. – Нельзя с такой похоронной рожей стоять на виду. Император должен источать счастье и благополучие!

– Источаю, – пробормотал я. – Нашу бы инквизицию сюда… Представляете?