— Так он и ответил! К тому же, — Воронов понизил голос, — мне так кажется, что он и сам толком ничего не знает. Он в этом казино «шестеркой» трется. И есть никто! И звать никак. И его дело было — меня облопушить, а потом о должке и кидалове в известность поставить. Не верю я, что это заварили из-за одной только квартиры! — выкрикнул Сережа с нотками, уже довольно истеричными.

— А ты не скажи, — рассудительно откликнулся из угла Мышкин, — квартира великое дело. Еще у Булгакова о квартирном вопросе сказано. А твоя квартирка, какая бы она гнилая ни была, все-таки остается жилплощадью в Москве. Пусть и дом не элитный, и на окраине, а только московская квартира! Так что… ну откуда ты знаешь, что у них не налажена система по таким кидкам, на который вот тебя поставили, а, Серега?

— Тоже вариант, — сказала я. — Впрочем, ладно. Ты, Сережа, не тушуйся пока. Помочь не обещаю, но что смогу, сделаю. А там, быть может, и перекрутишься как-нибудь. Сколько ты денег-то ухнул?

— Пятнадцать «тонн» в долларах, — мрачно буркнул Воронов.

— Н-да! Это тебе не фантики от жвачки «Турбо». Серьезная сумма. Ладно, не грусти. У тебя какой срок для отдачи долга-то?

— Н-неделя.

— Неделя, значит. Ну ладно. Это еще куда ни шло. За неделю можно многое сделать. Вот Наполеон Бонапарт за неделю без единого выстрела вернул себе императорскую корону. Ты, конечно, не Наполеон, только ведь и корона стоит посущественнее, чем пятнашка. Ладно. Пока. На случай осложнений оставляю вам визитку. Звоните.

— Я так и не понял, чего она приходила, — буркнул Мышкин, когда хлопнула входная дверь. Воронов сумрачно глянул на него и ничего не ответил.

Ладно, — примирительно сказал Мышкин, — давай лучше MTV посмотрим. Сейчас там по программе «10 лучших клипов клипмейкера Кирилла Ясина». Клевые клипы, кстати. И клипмейкер ничего. Я его мельком как-то раз видел, даже хотел автограф стрельнуть, да охрана оттеснила. Ну и черт с ним.

— И с тобой тоже, — сказал Воронов и завалился к стене, уткнувшись в нее лицом.

Я сидела на лавочке и наблюдала за подъездом, к которому подкатила белая «десятка», довольно основательно забрызганная грязью. Из машины не спеша вышел молодой человек среднего роста, с длинным носом и весьма высокомерным выражением лица. Это я могла заметить даже с того расстояния, на котором я находилась: примерно семьдесят метров.

Я поднялась и медленно направилась в его сторону. Он шел к подъезду, крутя на пальце связку ключей. Я приостановилась и чуть склонила голову набок, соображая.

— Женька!! — вдруг окликнул его кто-то, и я увидела, что к парню идут трое, приветственно размахивая жестяными банками с коктейлем. — Корнеев, мы к тебе! Пошли выпьем.

— Я домой, — донесся до меня ответ Корнеева.

— Ну так мы к тебе домой и пойдем.

— Идет.

Я вздохнула. На этот раз беседа по душам с Женей Корнеевым отменялась.

Я вернулась в офис и застала босса не одного, а вместе со Светланой Андреевной. Особенно удивило меня, что они пили коньяк, при этом не выдерживая щадящих доз. Светлана Андреевна была определенно под хмельком, и ее покрасневшие глаза свидетельствовали о том, что она недавно плакала.

Босс поднял на меня взгляд.

— Ничего, — быстро ответила я. — Я хотела сказать: ничего определенного. Ну, виделась я с Сергеем. Он уверен, что его крупно подставили.

— Что? — широко раскрыла глаза Светлана Андреевна. — С ним что-то случилось? Что?

— У него могут отнять квартиру, — ответила я и коротко изложила суть своего разговора с Вороновым.

Босс подпер щеку и ненадолго задумался.

— Так, — сказал он наконец. — Дело не то чтобы ясное, но, во всяком случае, масштаб неприятностей представить себе можно. И я сильно сомневаюсь, Светлана Андреевна, что все эти неприятные для вас, а теперь, как выяснилось, и для вашего сына происшествия имеют место быть из-за того, что кто-то хочет навредить вам. Простите, Светлана Андреевна, но я буду говорить прямо: вы и ваш сын не такие крупные фигуры, чтобы ставить вас в центр таких интриг. А что касается квартиры… да, можно предположить, что хотят отнять квартиру у Сережи. Но вы знаете, Светлана Андреевна, люди, которым нужна дорогая жилплощаль, действуют совсем по-иному. Редко так бывает, чтобы в этих делах засвечивались близкие знакомые, как этот Корнеев. Нет. Если бы квартира была целью, действовали бы по совершенно иной методе, и вовсе не обязательно несчастного парня тащить в казино и пичкать там психостимуляторами. Для Сережи можно было бы подстроить пьяную драку или несчастный случай, тем более что, как я усвоил из затребованных мною из его бывшей школы и части, в которой он служил, личных дел вашего сына, Сережа человек горячий, вспыльчивый. Достаточно взрывного нрава.

— Я не… я не знаю, — пробормотала она. — Мария, вы его видели, да? Какой он?

Я сделала какой-то неопределенный жест. Честное слово, не хотелось описывать внешность Сережи этой женщине, которая приходилась ему родной матерью. Было в этом во всем что-то патологическое и даже жуткое.

— Не об этом речь, — властно вмешался босс. — Мы говорили с вами, Светлана Андреевна. И я уже задавал этот вопрос. Задам его еще раз, уже в присутствии Марии. Я спрашивал, есть ли у вас среди близких знакомых люди, которые сейчас являются высокопоставленными персонами, люди, на которых можно надавить развязанным вокруг вас и вашего сына круговоротом таинственных происшествий.

— В круговорот вовлечена уже и я, — сказала я. — Не забывайте этого чудного Витю Заварзина, который приковал меня наручником к батарее.

— Совершенно верно, — кивнул босс. — Что же вы молчите, Светлана Андреевна? Мне казалось, что вы хотели назвать какое-то имя…

— Да, — тихо сказала она, — просто я думала… боялась повредить ему.

— О ком идет речь?

— Десять лет назад мы поддерживали с ним близкие отношения. Потом он женился на другой, на моей, кстати, подруге, и пошел в гору. Но он хороший человек, это она, Валерка, Валерия, его окрутила. Время от времени встречаемся с ним и теперь… хотя ничего… уже ничего между нами нет. В свое время он хотел на мне жениться, разыскать Сережу и вернуть его в семью. Усыновить. И вот теперь, когда ему может повредить все, что угодно…

— О ком вы говорите?

— Его фамилия Бубнов.

Босс присвистнул и даже поднялся из кресла. Его глаза заметно округлились.

— Бубнов? Тот самый Бубнов? Геннадий Ильич? Который через месяц будет участвовать в выборах губернатора Московской области и имеет наилучшие для того шансы из всех кандидатов? Не об этом ли Бубнове вы говорите?

Светлана Андреевна провела ребром ладони по покрасневшим глазам, размазывая тушь, и протянула:

— Да-а. Это он. Гена Бубнов. Он нисколько, нисколько не изменился. Но я сейчас не хочу обращаться к нему за помощью! Быть может, именно в него и целят.