Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вожи поздоровались и подсели к очагу. Последним присел веский вож, нагнулся, откуда-то снизу вытянул здоровенного метра в полтора ужа и принялся поглаживать его жёлтые пятна на голове. Марк невольно дёрнулся и отстранился. Змей он боялся с детства. Веский вож взглянул на него удивлённо и положил ужа к небольшой чашке с молоком.
– А что, в ваших краях не держат в доме хозяина-государика?
– У нас всё больше домовые.
– Так и у нас в каждом доме они водятся. Вон ведун тем ведает.
Ведун утвердительно кивнул:
– А как же без малых сих навий. Порядок должен кто-то держать. Мы славим светлых богов, уважаем и тёмных, да домашнюю навь привечаем. Вон в топях да лесах полно сих малых, ступай да бери по домам.
– М-да-а, – протянул сквозь зубы Марк, поглядывая на лакающего молоко ужа, – поистине, в глубине всякой души лежит своя змея.
– Дурные слухи ходят, да веский вож баял давеча, что вы исполчаете веси полянские. Верно ль то? – пробасил коваль
– Правда. То воля веча и светлых богов. Нельзя Антанию на погибель поганым отдавать.
– А сколь поганых приидет?
– Каган аварский поднимет дюжину темен.
– Дюжину?! Темен?! – задохнулся веский вож.
– Так. Сто двадцать тысяч на комонях с копьями, мечами, луками и стрелами.
– Неладно, – прогудел коваль, – совсем неладно. Чем встречать поганых мыслите?
– А вот с тем и прибыли. Вече постановило исполчать Антанию. За два лета должны обеспечить всех воев оружьем и зброей. Мы их купно биться научим, а вы, ковали, оружие скуёте.
– И сколь же ковать?
– Полян в сечу выйдет не менее тьмы.
– Десять тысяч?! Да, кто ж вооружить то исхитрится этакую прорву?!
– О том будет толковать большой сход братчества ковалей. Руду мы вам сыскали. Злато тоже добудем. Нужны лишь ваша работа, упорство и опыт. Днём и ночью потребно оружие ковать.
– Надо, значит, скуём… Десять тысяч… Охо-хо… Десять….
– Не горюй, антов будет вдвое, две тьмы. Жди вести из Бусова града от Асилы. С ним всё и порешите.
Обговорив детали и сроки, Марк, Зверо и все остальные вышли из дома веского вожа, и неподалёку столкнулись с вопящей толпой. Разозлённые люди тащили избитого парня в грязной порванной до пупа домотканой рубахе, через которую виднелось мускулистое, покрытое синяками тело. Он с трудом шёл, свесив голову, как побитая собака.
– Почто гвалт?! – как можно строже спросил Зверо, – ответствуйте и отпустите отрока!
– Не отпустим! Он бешеный тать закон преступил! Пусть кару получит по Правде!
– Говори, – веский вож ткнул посохом в мужика звероватого вида.
– Энтот поганец дщерь мою приглядел. Слюбились они на Купалу. Дал я добро на день Макоши к свадьбе. Так они встречаться тайно удумали! Сыны мои их узетили да проучить татя умыслили. Дык он побил их преизрядно. Один лежит чуть живой, а другой всё хромает. И как мне теперича хозяйство вести? Как жито убрать?!
– Тяжкий то позор. – Веский вож нахмурился и продолжил: – Антская Правда гласит, что ухваченный в татьбе огнищанин повинен выдаче головой потерпевшему, або изгнанию из рода вон.
– Не нужен он мне головой! Пропадом пусть пропадёт!
– Именем светлых богов, судя по Правде антской, сей отрок повинен изгнанию из рода вон. Я сказал! – и он стукнул посохом в землю.
От парня все вдруг отшатнулись, как от чумного. А он стоял побитый и растерянный с пустыми от горя глазами.
«Крепкий и храбрый парнишка, и как его угораздило в этакое дерьмище вляпаться? – подумал Марк, – Не стоит такими кадрами разбрасываться». Он поднял руку
– Именем светлых богов, правом мне данным вечем антанским, беру сего отрока в почады. Отныне бысть ему гриднем в дружине.
– Весь не против, – произнёс веский вож и пошёл прочь, уводя толпу. Коваль довольно ухмыльнулся и кивнул головой, а ведун, бросив внимательный взгляд, пожал плечами и пошёл в другую сторону.
«Вот и моя личная дружина появилась», – усмехнулся Марк и махнул парню рукой приглашая идти за собой.
Лодья ткнулась бортом в дощатый причал, настеленный прямо на глыбы известняка. Стинхо и Черч у борта держали коней в поводу, прикидывая, как половчее выбраться из этой надоевшей калоши.
На бугру за пристанью стояли конники десятника Атына и терпеливо дожидались окончания разгрузки. А тем временем вои-хоробры лихо выбрасывали на настил груз из обеих лодий, видать, они тоже соскучились по твёрдой земле.
Груз приторочили на спины заводных лошадей, оружие – на боевых, но и воям хватило, что нести.
«Надо было повозку загрузить» – усмехнулся про себя Стинхо, закидывая на плечи суму с личными вещами.
– Эгей, вож антский, – окликнул Атын, – где твои смерды? Пошто сам тягло несёшь?
– А мне не зазорно, у нас вои-хоробры равны, а я лишь первый из равных и на мне не только этот груз, но и забота обо всех.
– Х-м-м, чудные вы, анты, – хмыкнул Атын, – ступайте за нами, тут недалече.
Стинхо и сам понимал, что близко. С бугра открылся вид на Савир, на первый взгляд типичный город 6 века, такой же, как и Бусов град. Но по мере приближения стали заметны явные отличия.
Сложенные из рваных известковых камней пятиметровые стены лишь по самому верху накрывали бревенчатые венцы, к которым крепилась крытая галерея. За рвом громоздилась широкая воротная башня с нависающими машикулями и двумя рядами бойниц. В отличие от славянских градов, мощный детинец поднимался сразу за воротами, и его пятнадцатиметровая громада со смотрящими во все стороны рядами узких бойниц делала крепость почти неприступной. За широкими воротами и детинцем начиналась главная улица, которая рассекала пополам плотную городскую застройку и упиралась в окружённую высокими теремами площадь. В отличие от славянской кольцевой застройки, все сложенные из брёвен савирские дома строились кварталами по четыре строения, разделяемых узкими переулками. В городе помимо людей находилось множество лошадей и все улицы и переулки устилал слой утоптанного навоза и жёлтой навозной пыли. На площади вокруг большого колодца полукругом стояли поилки для скота. Справа виднелся длинный ряд коновязей и конюшен с сеновалами, слева дымились кузни.
Дом здешнего князя, или по-савирски – кона, отличался основательностью и неуловимым влиянием востока. Всё
