Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Вовремя я с Филом проблему перетёр. Жрецы уже стояли напротив. Они принесли глубокий каменный сосуд с освящённой водой и над ним держали мой знак солнца. Я не успел и рта раскрыть, как жрец Перунич схватил мою руку и попытался чиркнуть по пальцу ножом. Я еле увернулся. Экий кровожадный жрец пошёл.
Я сделал жрецам останавливающий жест, кивнул стоящим неподалёку ребятам, привлекая их внимание, вытянул меч, поднёс его к центру знака солнца и приложил большой палец. Частые красные капли залили жёлтый камень и стекли в воду. Я зажал палец и обмотал его чистой тряпицей.
Пока я с удовольствием наблюдал растерянные лица Лео и Серша, чуть не пропустил произошедшие с камнем изменения. Окрасившийся кровью янтарь вдруг резко почернел, потом в центре подсветился алым, на пару секунд стал абсолютно прозрачным и опять приобрёл прежний жёлтый цвет. Моя кровь с его поверхности исчезла.
Очередной головоломный фокус на этот раз совсем не взволновал меня и не заставил впасть в религиозный ступор. После всех случившихся со мной приключений, как убеждённый атеист, я решил для себя, что имею дело с какими-то неизвестными высокотехническими феноменами. А коли так, то зачем искать смысл в обрядах ритуальной магии, проще воспринимать их, как обычный опиум для народа. Что же касается исследования природы этих непонятных феноменов, то мне сейчас попросту было не до них.
Между тем жрецы всем скопом поворожили над амулетом, потом окунули его в воду в чаше и потом с поклоном вернули мне:
– Прими воевода, знамено власти над полками Антании во имя светлых богов, знак солнца принял тебя. Володей.
Потом из хорма все перебрались в общинный зал, в котором из трёх очагов горел один. Все начали рассаживаться вокруг него. Видно здесь непременный обычай решать важные дела около огня.
До глубокого вечера судили-рядили и решали насущные вопросы. А главное подтвердили созыв общеславянского веча в Таборе, куда решили звать всех соседей и союзников.
Сход закончился, когда все харчевни позакрывались, пришлось на скорую руку сварганить ужин в воинском доме. Приняв на грудь бочонок хмельного мёда, мы с друзьями завалились спать на покрытые овчинами топчаны.
Начался август, до веча в Таборе оставалось меньше двух месяцев, а ещё требовалось прояснить проблему отношений с савирами и сарматами. Я очень рассчитывал на успех миссии Стинхо и Черча, к тому же наш давешний знакомый Раткон тоже наверняка донёс до жителей Дона злую весть.
Я потрепал по голове Бродягу, который не отходил от меня со дня моего возвращения, и вышел из пропахшей мужскими ароматами казармы на площадь. Едва глаза привыкли к дневному свету, как у коновязи я углядел рассёдлывающих коней Марка и Зверо. После бурных приветствий и обмена новостями, я намекнул, что хотел бы на пару дней уединиться, отдохнуть от суеты и собраться с мыслями. В один голос они предложили мне махнуть в ближнюю полянскую весь, расположенную в трёх верстах ниже по реке. С их слов там находился райский уголок со светлыми рощами, цветущими лугами, с песчаным пляжем на небольшой спокойной речке, впадающей в Днепр, с гостеприимным населением и вкусным угощением.
В предвкушении заслуженного отдыха я на час задержался у воеводы Кугута. В Бусовом граде уже начались сборы ополчения. Каждый день подходили отряды из весей на смотр. К тому же, уж не знаю как, но Кугут умудрился довести численность городской дружины до шести сотен. А, значит, пришла пора слаживать и обучать новому бою дружинников, которые впоследствии станут офицерами-сотниками будущего войска Антании, а первые ополченцы – сержантами-десятниками. Смотр решили провести через три дня на большом поле вблизи Горы.
Я уже направился седлать лошадь, когда прибежал парнишка с просьбой, срочно зайти в хорм. Вот всегда так, как на ловлю ехать, так собак кормить.
Однако потом я мысленно поблагодарил богов, что задержался. Вокруг хорма тесно стояли лошади. Да, какие лошади! Сильные, гладкие, боевые! И, уже догадываясь, кого увижу, я шагнул в распахнутые двери.
Всё-таки недаром утром я поминал сарматов. Вокруг горящего очага рядом со жрецом Перуничем трое воев постарше сидели и трое помоложе стояли за их спинами, держа в руках высокие шлемы сидящих. Среди сидящих сарматов я узнал облачённого в доспехи Раткона. Двое других отличались ростом, статью и богатой чешуйчатой бронёй. Увидев меня, сарматы встали, и Раткон протянул обе руки для пожатия. Знак высшего почтения у сарматов. Я ответил.
– Поздорову тебе, воевода Бор. Как обещал, я поднял сарматов. Знакомься. Это тысяцкие Гудул и Чемор.
Я пожал сарматским полководцам руки и жестом попросил их присесть. Расположились у очага. Трое молодых сарматов так и остались стоять. Раткон продолжил:
– После важных слов вожей антанских Стинхо и Черча, сход высоких отцов избрал артуркона и повелел поднимать станицы на бой. Отказавшихся нет. Сарматы знают, кто такие кочевники с восхода со времён проклятых скитов. Коли авары им сродни, то походя прольют реки крови, пока не напьются ею досыта и не оставят за собой пустыню.
Я благодарно склонил голову:
– Авары истинно родичи скифов, ано повадки их не в пример злее и подлее, або те хотели владеть степью, а эти хотят всё пожрать и истребить, яко саранча. Не сомнился в вашем мужестве и решимости благородные сарматы. Ащё ваши пращуры, свободу и честь храня, громили и орды таврических скифов, и фаланги боспоритов, и легионы римлян. Не ведала земля сильнее копейщиков конных, яко сарматская лава. Ажно время старит не только людей, ано народы. Дошло до меня, аже тяжкие лета переживает Сарматия. Горько достались вам нашествия готов и гуннов. Ано высокие отцы избрали артуркона и подняли станицы, даёт всем надежду. Мнится мне, яко светлые боги даруют сарматам долю возродить сарматскую славу, а вослед и Сарматскую державу. Два лета срок невеликий, ано и немалый. Чем можем, поможем вам в том славном деле. Зброю и длинные пики поможем сработать. Железо и уклад на оружье дадим. А уж навыки боя и табун, то ваше. Посредником бысть Раткону. Он в Антании свой, и ведает всё. Высоким отцам сарматских родов поведайте, аже воевода антанский Бор кланяется, благо дарит за волю к свободе,
